Один палеонтолог как-то сказал мне, что на городских тротуарах хранится целая коллекция «снимков» прошлого. И что если мы внимательно посмотрим под ноги, то найдем свидетельства всевозможных перемещений: следы скачущих по дороге птиц, рисунок обувной подошвы или узор беспокойных листьев, которые сорвались с дерева в нужный момент и утонули в жидком бетоне. Мы увидим легкие зигзагообразные отпечатки маленьких лапок: вправо, влево, поворот — неизведанные пути насыщенной жизни грызунов.
Эти отметины слишком свежи, чтобы заинтересовать ученых. Однако, не считая возраста, это настоящие окаменелости. Они могут образовываться по-разному. Некоторые ископаемые — результат погребения животного в осадочной породе. Вода просачивается в грунт и смешивается с минералами. Полученная смесь проникает в кости животного и оседает там, образуя камень. Другие окаменелости представляют собой слепки. Так, например, когда раковина растворяется, получается своеобразная форма. Со временем она заполняется осадком и затвердевает. Впрочем, не все ископаемые представляют собой застывшие остатки организмов. Некоторые из них запечатлевают движение. Наши тротуары испещрены зарождающимися окаменелостями, летописью мимолетных связей.
Во время пандемии наблюдение за природой помогало мне лучше чувствовать время и не замыкаться в себе. Из окна своей бруклинской квартиры я фотографировала амбровое дерево и фиксировала его изменения. Оно то накидывало густую хлорофилловую занавесь, то роняло на землю нетронутым узором плоды. Той первой одинокой весной большую часть времени я бродила по кладбищу. А когда зацвела магнолия и окрасила всё розовым, я стояла под ее цветным навесом до тех пор, пока ветер не усыпал мои плечи лепестками.
К счастью, моей жизни ничего не угрожало, я лишь была напугана и одинока. Я не попала в больницу, и мне не пришлось выбирать между безопасностью и деньгами, однако время всё равно казалось зыбким. Я чувствовала себя запертой в собственном сознании — в туманном, дрожащем и абсолютно безынтересном пространстве. К началу 2022 года я буквально замуровалась в квартире своего парня в районе Морнингсайд-Хайтс. По утрам в выходные мы совершали вылазки по окрестностям, где каждый старался заметить что-то новое: будь то удивительный гриб или бледные брюшки голубей, которые сыпались градом с фасадов, а затем взмывали ввысь. Тогда я и зациклилась на тротуарных окаменелостях. Поиски ископаемых приносили облегчение. Они словно приглашали присесть, коснуться следа непрекращающейся суеты и раствориться в осознании собственной связи с прошлым и будущим.
Окаменелости почти такого же цвета, как и окружающий их бетон, поэтому лучше всего на них смотреть, когда свет падает под определенным углом. Незаметное в полдень ископаемое может обнаружить себя на рассвете или в сумерках. Именно поэтому вторая прогулка всегда приходилась на час, когда меркнет свет. Вечера открывали мне крошечные раздвоенные следы — место стычки пернатых. И многое другое: отпечатки собачьих лап, три четверти туфельки. Хотя ихнологи, изучающие окаменелости, сбрасывают со счетов листья деревьев, их останки восхищали меня не меньше. Особенно те, что раньше были кроной лондонского платана, а также веерообразные листья гинкго. Я садилась на колени напротив пустующей тележки с закусками и не вставала до тех пор, пока бетонный холод не начинал покалывать ноги. Снимала перчатку и проводила рукой по острым диагональным прожилкам листа, его зубчатым краям.
При работе с окаменелостями ученым важно понять, каким образом те оказались на своем месте. Животное было выброшено на берег, смыто волной или его преследовали хищники? Когда я стала замечать эти следы, то представляла себя палеонтологом современного города. Необыкновенное скопление отпечатков птичьих лапок заставляло меня задуматься, не просыпал ли здесь кто-то семечки или, возможно, уронил рогалик. Как давно и что именно здесь произошло? Если упавший лист не подходил ни к одному из ближайших деревьев, я задавалась вопросом, был ли это чужак, принесенный из другого квартала порывами ветра. Или это признак экологического выселения — замены одного вида растения другим? А, может, на его месте расположился тротуар. С одной стороны, окаменелости приковывали внимание к чему-то осязаемому, материальному. Однако в то же время заставляли взглянуть на улицы как на коллаж прошлого и настоящего, задуматься о том, что все живые организмы в каком-то смысле архитекторы. Каждый оставляет свой след, знаем мы об этом или нет.
Безусловно, существуют и более значимые свидетельства прошлого. К примеру, мамонты, чьи кости время от времени находят на фермерских полях: их бивни изогнуты, точно вонзенные в землю серпы. Или следы динозавров, которые до сих пор испещряют берега и русла некоторых доисторических рек и морей. Эти ископаемые удивительные, зрелищные и очевидные. Я готова стоять в очередях, чтобы восторженно поглазеть на них. Однако было волнующе соприкоснуться с недавним, едва различимым прошлым — доказательством того, что и до нас кипела жизнь. Тротуарные окаменелости казались чем-то более личным, словно ворох писем, спрятанных под половицей.
Только они, по правде, не редкость. Во время укладки тротуара птиц и других животных не волнует стремление людей сохранить поверхность дорожек в первозданном виде. Листья подчиняются воле ветра. К счастью для всех нас, подобные ископаемые легко найти. Когда я слонялась по худшим уголкам своего сознания, тротуарные окаменелости помогали мне оттуда выбраться. В отличие от многих других ископаемых, которые представляют собой застывший момент смерти животного и место, где оно покоилось до тех пор, пока люди его не обнаружили, отметины на тротуарах зачастую позволяют взглянуть на движение жизни. Птицы куда-то летели. Собаки, надеюсь, продолжали вилять хвостами, радуясь обилию палок и запахов. Солнце садилось, а я устало плелась домой. Окаменелости — эти крошечные случайности, эти любопытные шероховатости — напоминали о маленькой части насыщенной жизни.
По материалам The New York Times
Автор: Джессика Ли Хестер
Переводила: Анастасия Боброва
Редактировали: Валерия Зитева, Елизавета Яковлева
