В 1991 году была опубликована детская книга «Милашки в Королевстве самооценки» (The Lovables in the Kingdom of Self-Esteem). Произведение, вышедшее из-под пера Дианы Луманс и проиллюстрированное Кимом Ховардом, несет простой и в то же время мощный посыл: ты, малыш, читающий эту книгу или слушающий, как тебе ее читают взрослые, очень особенный.
Под обложкой нас встречает такое приветствие:
Я МИЛАШКА!
Я МИЛАШКА!
Я МИЛАШКА!
Эти волшебные слова открывают врата в Королевство Самооценки для читателей всех возрастов. Королевство населяют 24 зверька — Милашки — каждый из которых обладает каким-либо особенным качеством. Мартышка Мона очень мила. Совенок Оуэн — способный малыш. Бобр Бадди заботится об окружающем мире. Гусыня Грета верит в себя.
Сегодня такой сюжет может показаться насмешкой, даже по стандартам детских книг, однако «Милашки» были опубликованы на волне модного культурного феномена, стремительно завоевывавшего всю Северную Америку: помешательство на самооценке. Если вы росли сами или растили ребенка в 1980–90-е годы, то наверняка помните и другие подобные книги или даже глупые упражнения, призванные подчеркнуть уникальность каждого ребенка. В то время в обществе царил особый дух: да, основной задачей школы по-прежнему оставалось обучение, однако теперь в ее обязанности входило также формирование у детей чувства собственной неповторимости и потенциала.
И речь идет не только о школьниках. В те времена практически каждому — от генерального директора до безработного — внушалось (психологами или другими авторитетными специалистами), что работа над самооценкой может, пользуясь терминологией «Милашек», открыть врата к еще большему счастью, более высокой продуктивности и всему, что душа пожелает. Этот довод служил одновременно и личностным, и политическим целям: зародившееся в Калифорнии политическое движение утверждало, что повышение самооценки способствует снижению уровня преступности, уменьшению числа случаев подростковой беременности и решению других социальных проблем — даже таких, как загрязнение окружающей среды.
Долгосрочные последствия этих утверждений сложно переоценить. Помешательство на самооценке изменило структуру управления бесчисленного количества организаций, поменяло подход к образованию, применявшийся в воспитании целого поколения — так называемого «поколения Y», или миллениалов — и восприятие этим поколением самих себя (весьма положительное). Как оказалось, основной посыл этого тренда — утверждение, что существует прямая взаимосвязь между самооценкой и рядом позитивных последствий в социальной сфере — оказался ложным. Однако это уже не имело значения: для миллионов людей такая концепция показалась слишком удобной и подходящей, чтобы заморачиваться с проверкой ее действенности, и отчасти именно поэтому одержимость страны самооценкой так и не закончилась. Многие люди по-прежнему верят, что повышение самооценки — одна из главнейших жизненных целей, достижение которой чрезвычайно важно для гармоничного психического развития.
По существу, охватившая всю страну мания была в основном делом рук необычайно эксцентричного политика: Джона Васконселлоса, скончавшегося в 2014 году. Он на протяжении 38 лет занимал пост члена законодательного собрания штата Калифорния. В опубликованном Mercury News некрологе он описывался как «силач с легендарной растрепанной шевелюрой» — «яркий, мудрый, выдающийся, интеллектуальный и чрезвычайно красноречивый человек». Впрочем, прежде всего, он был нонконформистом: однажды он на протяжении всего своего трехлетнего срока в законодательном собрании отращивал волосы — и в его нонконформизме явно слышались калифорнийские нотки. Васконселлос был идеалистом, убежденным, что в каждом человеке таится нераскрытое величие, но его идеализм был отчасти вызван его собственными демонами и длившейся всю жизнь борьбой со вспышками гнева. Он не делал секрета из своих разнообразных попыток самосовершенствования — начиная с расплывчатой «терапии» до учений Института Эсалена в Биг-Сюре (поселение-коммуна на Западном побережье Калифорнии — прим. Newочём).
Где-то в это время Васконселлос наткнулся на, по тем меркам, впечатляющих размеров труды психологов о важности самооценки. Согласно тем исследованиям, реакция людей на различные трудности и проявления враждебности варьировалась в зависимости от их самооценки. Как объяснял Science of Us социальный психолог Рой Баумайстер, специализировавшийся (в том числе) на самооценке, в ходе исследований была установлена корреляция между показателями самооценки и успешностью самопрезентации испытуемых, а также «тем, какова была их реакция, когда мы говорили, что они провалили первый тест из длинной череды испытаний».
Эта находка определила всю дальнейшую карьеру Васконселлоса. Он руководствовался простой логикой: если низкая самооценка является первопричиной неадекватных реакций, низкой успеваемости и плохого поведения, тогда, разумеется, повышение детской (и не только) самооценки может принести как результат бесчисленные положительные последствия. Вскоре Васконселлос лоббировал парламент Калифорнии с целью учредить комиссию по изучению влияния самооценки на общественно-политическую обстановку в штате. И после ряда промахов и неудач он получил желаемое: в 1986 году в Калифорнии был принят (и подписан на тот момент занимавшим пост губернатора Джорджем Докмеджяном) документ, учреждавший Калифорнийскую рабочую группу по повышению самооценки, а также личностной и общественной ответственности. В задачи рабочей группы входило изучение влияния самооценки на широкий ряд социальных проблем; штат выделял на исследования $245 000 в год. Естественно, работу группы возглавил Васконселлос.
Многие подняли на смех идею калифорнийского политика: к примеру, Гарри Трюдо на протяжении трех недель высмеивал эту идею в «Дунсбери» (популярный комикс — прим. Newочём) (его легкомысленный главный герой Бупси был назначен в вымышленную версию рабочей группы), однако членам настоящей рабочей группы пора было приняться за работу, чтобы выполнить данные Васконселлосом наивные обещания. Состав группы не был однородным — в нее вошли, согласно материалам одной из посвященных рабочей группе статей, «христиане-фундаменталисты, активисты движения за права сексуальных меньшинств, офицеры правоохранительных органов, преподаватели, адвокаты и сторонники „религий Нового века“». Члены рабочей группы были уверены, что их новый проект должен принести чрезвычайно важные результаты. В действительности, как переформулировал Washington Post, они предсказали, что «многие штаты последуют нашему примеру, когда убедятся, что эта идея может сберечь бюджетные деньги, выделяемые на инспекторов по делам несовершеннолетних и содержание тюрем».
Поначалу рабочая группа не могла похвастаться стремительным прогрессом. Ее членам понадобилось более года, чтобы выработать определение самооценки, в конечном итоге звучавшее как «осознание собственной ценности и важности, способность нести ответственность за свои действия и вести себя ответственно по отношению к другим». Но мало-помалу рабочая группа набирала обороты, и основополагающая идея звучала все более соблазнительно: что, если все социальные проблемы были результатом низкой самооценки? Решение тогда напрашивалось бы самой собой, и оно понравилось бы не только представителям нью-эйджа, но и скуповатым консерваторам. Совместная деятельность представителей двух диаметрально различающихся взглядов была необходимым условием для успеха всей идеи и — со временем — ее повсеместного распространения. В одном из интервью агентству Associated Press представитель Республиканской партии, состоявший в числе членов рабочей группы, назвал инициативу по повышению самооценки альтернативой традиционному методу «безрассудных трат в попытке заткнуть новые проблемы»: «Мы продолжаем тратить деньги на противодействие преступности и насилию, на борьбу с наркотиками». По его логике, если бы государство смогло разработать дешевые методы повышения самооценки, в этих тратах отпала бы необходимость.
Растущая популярность проекта подкреплялась постоянной рекламой «исследований», проводившихся для подтверждения теории Васконселлоса, согласно которой самооценка являлась причиной многих личностных и социальных проблем. Однако многие из проводившихся тогда экспериментов представляли собой либо смехотворную ересь, либо халтуру. Рабочая группа Васконселлоса также организовала по всей Калифорнии ряд мероприятий, на которых полицейские, социальные работники, бывшие правонарушители и т.д. говорили о важности самооценки. Разумеется, не обошлось и без неловких моментов — например, когда фотограф застал членов комиссии держащимися за руки после перерыва на обед — но в целом группе удивительно успешно и быстро удалось отвоевать себе место в национальном дискурсе о борьбе с наркотиками, преступностью и прочими социальными проблемами.
Баумайстер наблюдал за деятельностью рабочей группы с растущим недоверием. «С 84–85 года я начал собирать информацию, противоречащую заявлениям рабочей группы, и начал понимать, что не все так гладко, как мне казалось». Как автор одного из исследований, которые и подтолкнули Васконселлоса сделать самооценку приоритетом своей политической карьеры, Баумайстер опасался, что калифорнийские «самооценщики» упустили достаточно реалистичную возможность: возможно, продуктивность является результатом не высокой самооценки, а как раз-таки наоборот; возможно, более высокая самооценка у более талантливых, умных или успешных людей является результатом этих качеств и достижений. Эту теорию можно без труда проверить эмпирическим путем, однако, несмотря на внушительное количество исследований, проведенных рабочей группой, их качество по-прежнему оставляло желать лучшего. «Я ознакомился с публикациями группы, и они меня не впечатлили», — пояснил Баумайстер.
В 1989 году рабочая группа опубликовала свою важнейшую работу, книгу «Социальная важность самооценки». По мнению Баумайстера, эта публикация также не отвечала высоким стандартам. «Да не особо-то и много они обнаружили», — отозвался он. Баумайстеру просто не удалось найти никаких доказательств, которые подтверждали бы утверждения Васконселлоса о чудесных свойствах самооценки, как, например, ее очевидный потенциал в деле снижения уровня преступности. «Казалось, что вся эта инициатива появилась по чистой случайности, — пояснял Баумайстер. —Я так и не смог найти каких-то первичных гипотез, источников или хоть каких-нибудь данных, подтверждающих, что низкая самооценка является причиной агрессивного поведения».
Но у прессы было другое мнение на этот счет. Несмотря на то что изначально СМИ были настроены скептически — журналисты без конца цитировали «Дунсбери» — впоследствии сообщения о движении в поддержку роста самооценки приобретали более благожелательный тон. Все реже можно было встретить критику, и все чаще — небольшие, полные восхищения новостные колонки и бесконечные неподтвержденные комментарии от авторитетных, но запутавшихся специалистов по самооценке. «Я ознакомился с сотнями личных дел преступников, — рассказал журналисту United Press International заместитель прокурора штата Калифорния Брайан Тафер. — Некоторые связываются с криминалом просто потому что они не могут себя полюбить». Повсеместно имела место подмену понятий: взаимосвязь принимали за причинно-следственную связь, и наоборот. То есть: разумеется, неудивительно, что у многих преступников низкая самооценка — так происходит, поскольку у правонарушителей в жизни происходит много плохого. Но это не доказывает, что именно самооценка подтолкнула их выбрать жизнь вне закона или что все сложилось бы иначе, если бы в детстве кто-то внушил им, что они должны лучше относиться к самим себе.
Пресса в тот период была солидарна с движением за повышение самооценки: все они принимали за самооценку… Ну… Много чего. К примеру, в опубликованной балтиморской газетой Sun статье следующим образом описывали «принятое в Сан-Хосе расписание, основанное на принципах повышения самооценки»: «Стандарты, применяющиеся в отношении как школьников, так и преподавателей, отвечают задаче формирования чувства безопасности, осознания собственной идентичности, включенности в общество, цели и личностного самосовершенствования. Например, школьник, отстающий по географии, может выбрать себе товарища из класса, заниматься с учеником из старших классов, преподавателем или посещать дополнительные занятия».
Однако предоставление помощи отстающим школьникам не способствует росту их самооценки — во всяком случае, непосредственно — это просто дополнительные занятия. Васконселлос и его коллеги зачастую подгоняли любые социальные программы под цели «повышения самооценки», включая даже вполне традиционные примеры социальной и образовательной помощи, прямо не направленные на формирование более высокой самооценки. Это непонимание породило путаницу: возможно, некоторые из этих программ действительно приносили определенные результаты, но это не обязательно происходило за счет содержащихся в них методов по повышению самооценки. Однако на фоне всеобщей одержимости было очень тяжело услышать голоса скептиков.
В конечном счете инициатива Васконселлоса сделала тему самооценки крайне популярной. Трудно оценить, сколько средств было потрачено в этой сфере — более обширная индустрия самопомощи, частью которой — инициативы по повышению самооценки, к 2015 году приносила по $10 млрд в год — и опубликованная в 90-е годы статья нью-йоркского Times помогает ощутить размах: «Сотни образовательных округов внесли в расписание инициативы по повышению самооценки», — пишет репортер Лина Уильямс. «Американские предприниматели все чаще обращаются к специалистам, обещающим повысить производительность работников с помощью техник повышения самооценки. Создаются новые фирмы, где в процесс обучения включены методы повышения самооценки, публикуются книги по данной тематике».
Разумеется, наиболее успешные сторонники теории самооценки обогатились, с умом воспользовавшись очередным увлечением страны. Джек Кэнфилд, основатель расположенной в Лос-Анджелесе компании «Семинары по самооценке», предлагал клиентам семичасовые курсы, в ходе которых предполагалось использовать видеоматериалы, аудиозаписи и техники кинезиологии (позже он станет соавтором нашумевшего бестселлера «Куриный бульон для души», который породит самый настоящий шквал продолжений и книг на схожую тему).
В некоторых штатах людям, получающим социальное пособие, раздали специальные сборники упражнений для повышения самооценки. Разумеется, и компаниям пришлось предоставить сотрудникам подобные материалы. В общем и целом, такое активное продвижение идей о важности высокой самооценки не позволило никому скептично отнестись к этой концепции. И дело не только в горах материалов по этому вопросу, но и в школьной программе, и в действиях руководства предприятий, которые к тому моменту вложили приличные суммы в эту идею.
И нигде это помешательство на самооценке не проявилось ярче, чем в американских школах. Вместе с этими идеями в классы стали проникать всевозможные новые упражнения. Одно из них — очень распространенное в младших классах — игра в мяч. Ребенок кидает мяч соседу и придумывает комплимент: «Мне нравится твоя рубашка». Затем мяч передают следующему ребенку, и звучит новая похвала: «Ты отлично играешь в футбол». Вместе с мячиком по классу путешествуют теплые чувства: туда-сюда, туда-сюда. Это похоже на описанную в 1990 году на сайте Globe and Mail игру «Кружок волшебства», которая была распространена в школах Торонто.
9:30 утра, в классной комнате №6 в Винчестерской частной школе играют в «Кружок волшебства».
Десять третьеклассников и их учительница, Оксана Гоголь, сидят по-турецки на старом ковре. Мисс Гоголь приветствует каждого ребенка. Сегодняшняя тема, объявляет она, — «как я сделал для друга что-то приятное».
Дети размышляют несколько минут. Лидия складывает руки вместе, показывая, что хочет что-то сказать. «Другие дети дразнили мою подругу, так что я крепко ее обняла», — рассказывает девочка.
Остальные описывают похожие добрые поступки. Они хвалят друг друга. Оксана — все дети называют ее просто по имени — благодарит каждого ученика, а позже спрашивает, что именно им нравится в «Кружке».
Кто-то говорит: «Мне нравится делиться тем, что я чувствую».
В других школах учителя перестали пользоваться красными ручками, так как считалось, что самооценка ребенка может пострадать, если он увидит много исправлений красным в своем тесте на правописание. В некоторых школах появились зеркала с надписями вроде «Сейчас ты смотришь на одного из самых особенных людей во всем мире!». Пожалуй, самый яркий образ самооценки лично у меня появился во младшей школе. Во время какого-то упражнения нам сказали, что самооценка похожа на воздушный шар, который надувается и сдувается в зависимости от того, что с нами произошло в течение дня. Когда он надут, а значит, твоя самооценка высокая, с тобой случается только хорошее — твои оценки становятся лучше, а решения — разумнее, у тебя становится больше друзей. Если шарик сдулся, ты становишься таким уязвимым! Успеваемость ухудшается, и тебе намного сложнее «просто сказать нет», если тебе предложат попробовать наркотики. Этот образ и вся идея врезались мне в память, потому что такое сложное понятие со столь разнообразными последствиями было упрощено до воздушного шарика.
По мнению Стива Салерно, автора книги «Обман: Как движение за самоусовершенствование сделало Америку беспомощной», движение за работу над самооценкой выросло из идей, существовавших еще в 1960-е и 1970-е годы. Уже из одного названия его книги становится понятно, что он далеко не в восторге от идеи самопомощи. «Образование, базирующееся на поддержании самооценки — плод теории виктимизации, которая продвигалась в книгах вроде „Я в порядке — ты в порядке“, и несмотря на жизнеутверждающее название, настоящий посыл подобной литературы был следующий: ты вовсе не в порядке, ты сломлен и тебе нужна помощь», — объясняет писатель.
Было много общего между теми, кто скупал все книги вроде «Я в порядке — ты в порядке» и теми, кто примкнул к всеобщему помешательству на самооценке. К моменту, когда эта мания начала набирать обороты, читатели отлично усвоили идею о том, что именно проблемы в представлении о собственном «я» мешали им развиваться и что это можно было исправить. А поощрение работы над самооценкой в школах было «реакцией на представление о том, что каждый ребенок, приходящий в школу, несет в себе один порок — он чувствует себя жертвой. И если смотреть на проблему под таким углом, то причина плохой успеваемости состоит в том, что дети просто недостаточно уверены в себе», — объясняет Салерно.
По словам Салерно, во многих местах страны эти идеи полностью изменили образование. И проявлялось это не только в игре «Кружок волшебства» в классе или в неказистых надписях на зеркалах: во многих школах изменились и представления о строгости в отношении успеваемости, и о связи между учителем и учеником. Тогда в основном считали: «Делайте так, чтобы дети не расстраивались, потому что, если они будут расстраиваться, их успеваемость будет плохой», — рассказывает Салерно. Самооценка стала также одним из главных вопросов в длительной дискуссии о социальном неравенстве. «Все понимали, что бедные районы отстают от остальных — и особый упор делался на то, что чернокожие дети хуже справляются с учебой в школе. И появилось мнение о том, что это происходило из-за их низкой самооценки», — продолжает Салерно.
Если ты разберешься со своей самооценкой, пробелы в знаниях сами собой закроются. И приятный бонус этой теории, как отметил Салерно, состоял в том, что она не требовала глобального пересмотра системы образования — она представлялась самым простым решением проблемы. И во многих случаях ее приверженцы обращали особое внимание именно на самооценку вместо того, чтобы предложить «нанять лучших учителей, выделять больше денег на развитие школ и обучение персонала. Это было заменой для всего того, что действительно могло бы принести пользу».
Как оказалось, то, что в 1980-х и 1990-х годах столько проблем связывалось с самооценкой, было практически необоснованным. Об этом можно с уверенностью говорить благодаря психологам, которые в начале нового тысячелетия, много времени спустя после бума программ по повышению самооценки по всей Северной Америке, решили более тщательно изучить концепцию, на которой строилась вся теория. Американская психологическая ассоциация предложила Баумайстеру и еще трем ученым провести всестороннее исследование литературы, посвященной этому вопросу, чтобы выяснить, действительно ли самооценка «работала» так, как было принято считать. В 2005 году в журнале Scientific Americanвышла статья, а в издании Psychological Science and the Public Interest — более научное исследование. Они принесли печальные новости: в изданных научных работах практически отсутствует подтверждение теории Васконселло. А в некоторых из них высокая самооценка и вовсе связывалась с худшим поведением: как оказалось, некоторые преступники считали себя вполне приятными людьми.
Другие же источники подтвердили подозрения Баумайстера: зависимость не приравнивается к причинно-следственной связи. Например, в рассмотренном учеными исследовании 1986 года было установлено, что «уровень самооценки в 10-м классе — очень слабое основание для того, чтобы судить об успеваемости в 12-м». По успехам в учебе же, напротив, можно было судить о самооценке. Успешные люди скорее обладают высокой самооценкой именно потому, что они успешны, а не наоборот.
Баумайстер с коллегами не стали слишком сильно осуждать всех тех психологов, которые сделали свой вклад в помешательство на самооценке. «Было ли разумным раскручивать идею о важности самооценки до того, как были собраны все данные? Возможно. Мы знаем, что многим практикующим психологам приходится сталкиваться с определенными проблемами еще до того, как будут проведены необходимые исследования», — написали исследователи в одной из своих работ.
На самом деле такое достаточно часто встречается в общественных науках. Перед вами стопка работ, авторы которых указывают на зависимость, которая может обладать реальными важными последствиями, если принять некоторые вещи как данность. Но на то, чтобы понять, действительно ли это правда, требуется время. А пока вы занимаетесь исследованиями, другие люди, которые, в отличие от светил социальных наук , могут и не считать научную точность чем-то настолько важным, или те, кто должен решать проблемы в реальной жизни и не располагает роскошью ждать, пока будут опубликованы новые авторитетные исследования, могут решить применять теорию на практике, не дожидаясь ее подтверждения.
Похоже, именно так все и было. Несмотря на отсутствие доказательств существования причинно-следственной связи между самооценкой и позитивными изменениями, история звучала настолько убедительно, что, с точки зрения впечатлительного политика наподобие Васконселоса, содержавшихся в ней доказательств было достаточно, чтобы выступить с инициативой и приступить к ее осуществлению. Именно поэтому простой и чрезвычайно заразительный вывод — повышение самооценки может существенно улучшить продуктивность и условия жизни — смог прижиться в сознании людей: он предлагал простое и понятное решение клубка сложных проблем. Предложенная гипотеза воспринималась людьми как простое решение, поскольку нюансы, которые должны были подвергнутсья внимательнейшему изучению, прошли мимо политиков — многие из них ошибочно понимали суть сделанных (и не сделанных) авторитетными экспертами открытий. «Специалисты в области общественных наук на протяжении долгого времени говорили нам, что наиболее острые проблемы общества проистекают из неуверенности в себе», — писала делегат Законодательного собрания Мэриленда в письме к своему издателю в 1989 году.
Разумеется, она ошибалась, но несложно понять, откуда у нее могли взяться такие мысли. Сам факт, что самооценка оказалась настолько популярной темой для обсуждения в обеих партиях, которую активно поддержали как либералы, так и консерваторы (несмотря на незначительные разногласия), сводил к нулю возможность возникновения консолидированной оппозиции — хотя, конечно, время от времени раздавались скептические голоса (в основном, конечно, оставленные без внимания). В их число входили и консервативные общественные деятели, например, Чарльз Краутхаммер и «доктор Лора» Шлессингер, считавшая движение за повышение самооценки очередным проявлением слащавой бессмыслицы в духе «помоги себе сам», которая, по их мнению, разрушала сами основы Америки.
Может, движение за повышение самооценки и не выполнило поставленную перед собой задачу разрешить все существующие социальные проблемы, но это не значит, что оно не принесло результатов. Неудивительно, что наиболее яркие доказательства действенности инициативы были продемонстрированы наиболее чувствительными представителями населения США из числа подвергшихся воздействию: детьми. Пусть усиленный акцент на повышение самооценки и не сделал детей 1980-х и 1990-х годов рождения умнее, успешнее или усидчивее, ему, как считает Джин Твенж, психолог из Университета Сан-Диего и автор книги «Поколение Я: Почему современные молодые американцы увереннее в себе, привилегированнее и несчастнее, чем когда-либо» скорее всего, все равно удалось оказать на них влияние в долгосрочной перспективе. «Движение за повышение самооценки — по крайней мере, один из факторов, объясняющих, почему самооценка миллениалов выше, чем раньше, почему они чаще считаю себя неординарными личностями и, в большинстве случаев, относятся к себе благосклоннее, чем это делали их предки в том же возрасте», — объяснила она.
«Я также считаю, что именно этим объясняются их более высокие результаты по итогам тестирования на соответствие нарциссическому типу личности». Твенж подчеркнула, что важно избежать упрощений в оценке происходящего. Она объяснила, что ее иногда не понимали: многие обвиняли ее в преувеличении роли движения за повышение самооценки в возникновении личностного разрыва между поколениями. Тем не менее, доступные данные позволяют сделать вывод, что движение за повышение самооценки сыграло свою роль. «Разумеется, поколение миллениалов наиболее чутко восприняло идею о том, что самооценка является ключом к успеху, — добавила она. — Они также стали поколением, убежденным, что нам следует повышать самооценку наших детей: либо дома, либо в школе, используя различные методы и техники».
Один из интересных способов оценить масштабы помешательства на самооценке — изучение дискурса, сформировавшегося вокруг этой проблематики. Возьмем, к примеру, проведенное Твенж и ее коллегами исследование частоты употребления «хвалебных» фраз в англоязычной литературе — предложений вида «Поверь в себя, и все станет возможным» и «Чтобы полюбить кого-то, нужно сперва полюбить себя». «Мы пользуемся этими фразами, когда нам нужно дать совет подросткам и взрослым, — объясняет Твенж, — но они очень современные. По крайней мере, для литературы: до 1980 они встречаются необычайно редко, а потом резко набирают популярность. Они звучат очень индивидуалистично, их смысл сконцентрирован на личности, но еще они очень обманчивы. „Поверь в себя, и все возможно?“ Нет, это белиберда».
В последующие годы в обществе снова и снова появлялись многие факторы, определявшие помешательство на самооценке — простые, мотивирующие посылы, огромное количество не-особо-тщательно-проведенных исследований, предвзятость подтверждения (тенденция человека подтверждать ту информацию, которая соответствует его убеждениям или предрассудкам, независимо от их истинности, — прим. Newочём), появление соответствующих товаров и услуг. Они принимали форму любительской психологии, завоевавшей внимание широких масс и пользовавшейся доступом к неограниченным ресурсам (достаточно вспомнить такие идеи, как поза уверенности и имплицитный ассоциативный тест). Но ни одна из этих идей не изменила культуру в той же мере, что гонка за высокой самооценкой. Сегодня миллионы американцев свято верят, что разумеется, рост самооценки дает результаты. Бесчисленные книги на эту тему утверждают то же самое.
Если не придираться, что-то в этом есть. В так называемом исследовании типа мышления, инициированном психологом из Стэндфордского университета Кэрол Двек, выдвигается гипотеза, что одним из способов повысить прилежание у учеников является формирование типа мышления, направленного на «рост», а не «застывшего» — другими словами, уверенности, что они обладают необходимыми навыками, чтобы учиться и совершенствоваться, а не что их интеллектуальные способности каким-то образом ограничены. Никого не удивит идея о том, что одним из средств повышения продуктивности является вера в то, что ты можешь достигнуть более высоких результатов.
Но разве все не так всегда и происходит? Крупицы правды можно найти и в концепции «властных поз», и в имплицитном ассоциативном тесте — почти никто и не сомневается, что ваша поза влияет на то, как вас воспринимают другие, и практически наверняка имплицитная предвзятость влияет на исход многих событий. Проблемы возникают, когда некоторые идеи, в основе которых лежат правильные посылы, начинают жить своей жизнью, превращаясь в Великие Инновационные Идеи, которые со временем появляются на рынке в качестве новых подходов к решению основополагающих проблем. Самооценка — один из лучших примеров подобной трансформации, поскольку она наглядно демонстрирует, насколько заразительным может оказаться «психология самопомощи». В случае успеха эти идеи могут действительно изменить общество и культуру. И складывается впечатление, что самооценка проложила путь многим другим простым и понятным идеям; что ученые все чаще и чаще продают — зачастую на сцене, благодаря выступлениям в TED Talk — простые, двух- и трехстрочные наблюдения за человеческой природой под видом панацеи для решения проблем, которые существовали десятилетиями, веками или даже тысячелетиями. Большинство этих идей не приживаются так же удачно, как это в свое время удалось идее самооценки, но многие оказываются достаточно успешными, и похоже, что таких идей будет еще больше, и что в большинстве своем исследователи стали намного менее скептичны и скромны в своей работе.
Во многом по тем же причинам, по которым так тяжело вычислить точную стоимость движения за повышение самооценки в долларовом эквиваленте, нам так тяжело найти свидетельства ее упадка. Похоже, дело к тому и идет, учитывая, что многие виды внешкольной активности были упразднены, а корпоративные менеджеры отказались от помешательства на самооценке и переключились на другие методы — властные позы! — в целях повышения потенциальных прибылей. В целом же это движение добилось таких успехов, что ему удалось войти в национальную культуру как правде — и теперь оно уже никогда не канет в Лету: разумеется, для детей очень важно иметь адекватную самооценку. Разумеется, нельзя полюбить кого-то, если ты не любишь себя.
Или: разумеется, упрощенные наблюдения за человеческой натурой обладают магической притягательностью.
Сегодня отношение к общественным наукам претерпело изменения — люди относятся к ним немного более критично, нежели во времена Расцвета Самооценки. Не считая TED Talks, люди лучше понимают, почему тот или иной научный метод может оказаться обманчивым, создать ложные представления о человеческой натуре и поведении. Так что было бы приятно думать, что теперь что-то наподобие всеобщего помешательства на самооценке не произошло бы, и мы не купились бы на это.
Но если вы посмотрите на шумиху, возникшую вокруг настойчивости, вам покажется, что вы все это уже где-то слышали.
За последние несколько лет группа исследователей под руководством Анджелы Дакворт из Университета Пенсильвании выдвинула теорию, что эта личностная характеристика, определяемая как «упорство и нацеленность на выполнение долгосрочных задач», закладывает фундамент школьного — и, получается, карьерного и жизненного — успеха более, чем что-либо еще. «Моя команда обнаружила, что этот показатель затыкает за пояс IQ, результаты экзаменов, физическую форму и миллиарды прочих показателей. Он помогает нам заранее определить, кто из испытуемых будет наиболее успешен в той или иной ситуации», — рассказала Дакворт в прошлогоднем интервью нью-йоркскому Times. А в ходе своего набравшего 10 миллионов просмотров выступления в рамках TED Talks, посвященного учителям, работающих в проблематичных учебных заведениях, она заявила, что «была установлена характеристика, ставшая значимым предвестником успеха. И я говорю не о социальном интеллекте. Не о внешнем виде, физической форме или IQ. Я имею в виду настойчивость».
Было бы сложно переоценить переполох, поднявшийся после этих заявлений — адепты настойчивости говорили о ней как о том самом секрете успеха. Это утверждение было разрекламировано и в книге Дакворт «Твердость характера: сила страсти и настойчивости». Она также получила грант МакАртура «для гениев» на продолжение исследований этой темы. Министерство образования рекомендовало введение методик формирования «твердости» в систему национального образования, а сеть «Знание — сила», насчитывающая 200 школ с собственным уставом по всей стране, включили твердость характера в список из 7 фундаментальных черт характера, которые они стремятся развивать у своих студентов. И, поскольку твердость характера, как указывает Times, соответствует «недавней реформе федерального закона об образовании, согласно которому штаты должны ввести по меньшей мере один неакадемический компонент в процесс оценки школьной успеваемости». Многие другие школы повсеместно изучают возможности введения оценки и инициатив по формированию твердости характера в свою учебную программу.
Так что удивительно, что до сих пор не нашлось данных, подтверждающих утверждения Дакворт о том, что твердость характера является уникальным и наиболее мощным средством, позволяющим предсказать будущий успех — и еще меньше доказательств того, что внешнее вмешательство может повысить этот показатель. Согласно наиболее успешным исследованиям по предсказанию будущих результатов, твердость характера практически идентична добросовестности из хорошо известной Большой пятерки (психологическая модель, описывающая структуру личности человека посредством пяти общих, относительно независимых черт — прим. Newочём), а также значительно уступает таким менее привлекательным показателям, как обучаемость.
Опубликованный в прошлом году исследователями Маркусом Креде, Майклом Тинаном и Питером Хармсом метаанализ выдвигает предположение, что методы формирования твердости характера не оказывают практически никакого влияния на академические результаты и последующий успех, а также что «конструктивная достоверность» твердости характера — или, другими словами, то, насколько эта концепция полезна с точки зрения психологии и насколько она соотносится с реальными результатами — под вопросом. Более того, Креде и его коллеги обнаружили, что Дакворт совершила ряд статистических ошибок на ранних стадиях исследования твердости характера — «элементарных» ошибок, как выразился Креде в своем электронном письме — которые привели к тому, что он и его коллеги называют раздутой оценкой важности твердости характера. Так и не исправленные ошибки по-прежнему остаются в документах исследования, хотя Дакворт обещала проверить все неточности.
Дакворт, к ее чести, раскритиковала людей, которые, по ее мнению, преждевременно раструбили о важности концепции для реальных результатов. В своем e-mail она поделилась ссылкой на документ, где она работает над ответом команде метаанализа Креде и прочим критиками ее работы (она заявила, что планирует опубликовать его, но документ пока не готов). Она также отвергает обвинения в популяризации твердости характера: «Если честно, я не могу понять, где именно в моей книге, в опубликованных мной статьях или даже в моих публичных выступлениях я могла заявить, что твердость характера является единственным или наилучшим способом предопределить успех».
Однако, вне зависимости от того, что кто-нибудь язвительно думает о ее интервью в Times, словах из выступлений с TED Talks или считает найденные Креде статистические ошибки серьезными, по факту многие люди действительно переоценивают значение твердости характера — или, по крайней мере, бегут впереди паровоза, не дожидаясь публикации каких-либо убедительных доказательств.
Несмотря на то, что твердость характера пока не достигла тех же вершин, что самооценка — отчасти потому что она остается относительно новым предметом изучения — можно проследить и другие поразительные области сходства. Твердость характера, как и самооценку, можно свести к простому посылу, который находит отклик в обществе, где зародилась эта концепция. Таким образом, если самоактуализация была чрезвычайно популярной у среднего класса потребителей популярной психологии в 60-е и 70-е — период деятельности Васконселлоса — то на сегодняшний день ситуация стала немного… тверже. Общество стало более индивидуалистическим, более разделенным и более сосредоточенным на достижении своих целей.
Так что, хотя предельно упрощенный посыл «Если мы сможем повысить самооценку, нам удастся решить множество проблем» и «подходил» 1980-м, в 2017 идея наподобие «Если мы сможем научить детей больше работать и демонстрировать больше упорства, они смогут достичь успеха» обладает большим потенциалом. Впрочем, структура осталась неизменной: как и самооценка, твердость характера стирает огромное количество сложностей и неравенства в распределении преимуществ, определении победителей и проигравших, заменяя всю эту неразбериху ясной и понятной схемой, которую можно свести к двум предложениям. И да, сторонники твердости характера могут настаивать, что, разумеется, существуют и другие факторы, пока ими не определенные, но это нисколько не способствует снижению популярности этой концепции.
Возможно, самая серьезная проблема в обсуждении отживающего свое помешательства на самооценке или расцветающей одержимости твердостью характера заключается в убежденности людей в том, что открытия бихевиоральной науки смогут сами собой разрешать проблемы, связанные с образованием, системой правосудия или другими сферами общественной жизни, где существует неравенство. Ни одна из проблем, привлекающих внимание ученых, не может быть решена разработками, выходящими из их лабораторий. Ситуация всегда оказывается сложнее, чем алгоритм «Если бы мы только смогли заставить людей быть более Х, тогда, конечно, мы сразу смогли бы решить проблему У». Если вкратце, общественные науки должны восприниматься как часть чрезвычайно сложного процесса решения глобальных проблем общества, а не как источник революционных Простых Решений.
Автор: Джесси Сингал.
По материалам: Science of Us.
Перевели: Влада Ольшанская и Наташа Очкова.
Редактировали: Кирилл Казаков, Настя Железнякова и Роман Вшивцев.
