Когда-то счет времени вели нерегулярно и везде по-разному. В 311 году до н. э. он становится последовательным и универсальным. С этого момента история меняется навсегда.

Который сейчас год? Ясное дело, 2019-й. Думать нечего. До него был 2018-й. За ним придет 2020-й. Мы уверены, что сто лет назад был 1919-й, а год через тысячу лет назовут 3019-м — если до него кто-нибудь доживет. Мы свободно оперируем этими числами. Большинство людей пользуется ими не задумываясь. Они повсюду: в детстве я раскладывал монетки по году выпуска, а теперь старательно проставляю в своих статьях даты публикации источников.

А что если в мире не было бы пронумерованной шкалы, на которой можно упорядочить текущие события, воспоминания и планы на будущее? Испокон веков и вплоть до завоеваний Александра Македонского в конце 4 века до н. э. существовало всего три метода, чтобы отличить один год от другого: по уникальным событиям, по лицам, занимающим государственный пост, и по сроку правления монарха.

В Древней Месопотамии годы обозначали по выдающемуся событию предшествующих 12 месяцев. Говорили: «это было в год, когда царь Нарам-Суэн достиг истоков Тигра и Евфрата», или «когда царь Энлиль-бани возвел в честь бога Нинурты три огромные медные статуи». Можно было датировать события по имени того, кто в этом году занимал государственный пост: «год, когда консулами были тот-то и тот-то», или «когда архонтом был такой-то знатный афинянин» (архонты и консулы правили по одному году — прим. Newочём). Наконец, — и в древних государствах чаще всего так и было, — события датировали, отсчитывая, сколько уже правит монарх: «пятый год правления Александра Македонского», «сороковой год правления царя Навуходоносора II» и так далее.

Применение каждой из систем было ограничено географически. Единой системы для определения места в потоке истории попросту не существовало. Но как тогда соотносить между собой события, произошедшие в разных местах? Возьмем, к примеру, Пелопоннесскую войну между Афинами и Спартой в последней трети 5 века до н. э. Вот как пытался ее датировать великий афинский историк Фукидид:

«В течение 14 лет продолжал существовать тридцатилетний мир, заключенный после завоевания Евбеи. На пятнадцатый же год, сорок восьмой год жречества Хрисиды в Аргосе, когда Энесий был эфором в Спарте, а Пифодору оставалось 4 месяца архонтства в Афинах, на шестнадцатый месяц после битвы при Потидее, в начале весны отряд вооруженных фиванцев числом немногим более 300 человек… в начале ночного сна вторгся в беотийский город Платею, союзный с Афинами».

Мы бы написали просто «в 431 году до н. э.», а Фукидиду пришлось соотнести начало войны с произошедшими в разное время дипломатическими, религиозными, гражданскими и военными событиями, временем года и суток. Даты были тесно связаны с центральными государственными институтами, очень чувствительны к политическим изменениям, зависели от бюрократического подхода к ведению реестров и применялись только в пределах ограниченной территории. Да это были и не даты вовсе, скорее соотношение нескольких событий, система более или менее известных эпизодов истории. Одни события датировались другими. Попробуйте таким образом определить дату вторжения в Ирак, день рождения бабушки или день, когда США объявили независимость. Теперь объясните это иностранцу.

Все изменилось посреди хаоса, который повлекла за собой смерть Александра Македонского в Вавилоне в 323 году до н.э. Один из полководцев Александра, которому предстояло завоевать огромное царство, простиравшееся от Болгарии до Афганистана, ввел новую систему исчисления времени. В честь него эта эпоха стала известна как эра Селевкидов. Именно тогда в мире впервые начал производиться непрерывный и необратимый подсчет лет. Эта система — малоизвестный предок всех последующих систем летоисчисления: иудейской «от сотворения мира», христианской «от Рождества Христова», нашей эры, исламской хиджры, французского революционного календаря и не только.

Год, когда Селевк Никатор прибыл в Вавилон (весной 311 года до н. э.), выбрали первым годом эры Селевкидов, и каждый последующий год прибавляли к номеру по единице. После смерти Селевка ни его сын Антиох I, ни его преемники не возобновляли отсчет. Впервые летоисчисление велось с помощью числа, которое больше не обнуляли, не меняли и не останавливали. Так происходит и по сей день. Время пошло привычным образом — 2019-й, 2020-й, 2021-й и так далее. Это единое, универсальное, абсолютное, автономное, непрерывно растущее число. Оно больше не было привязано к политическим событиям, сроку правления или завоеваниям. Не зависело от имперской бюрократии или элиты летописцев. Наконец, его можно было использовать для корреляции событий, произошедших в разных местах.

Важнее всего то, что постоянно растущее число позволило совершенно по-новому думать о будущем. Престарелый Навуходоносор II на 40-м году правления (правил он 43 года) уже не мог уверенно и точно представить, назвать и удержать в воображении дату, отстоящую на несколько лет, десятилетий или столетий вперед. Теперь же, благодаря эре Селевкидов, для всех подданных империи это стало легко, комфортно и единообразно. В одном из последних романов норвежского писателя Карла Уве Кнаусгора описан образ, отражающий силу этой перемены:

«В комнате, где они жили, как будто убрали стену. Мир больше не окутывал их со всех сторон. Внезапно открылся проход… их взгляд больше не встречал сопротивления, а скользил все дальше и дальше сквозь одно и то же».

Можно назвать это любопытным эпизодом интеллектуальной истории, не имеющим особого общественного значения, если бы не два дополнительных фактора. Во-первых, селевкидское летоисчисление выражалось исключительно в числовом виде. Каким бы алфавитом его ни записывали — а в разных уголках обширной империи оно засвидетельствовано в греческой, аккадской, финикийской и арамейской системах счисления — числовое значение года повсеместно оставалось неизменным. Иными словами, в условиях необычайного разнообразия имперских территорий новая система, будучи регулярной и однородной, оказала на них объединяющее и унифицирующее влияние.

Во-вторых, даты по селевкидскому летоисчислению покрыли собой широкий диапазон объектов, имеющих отношение к частной и общественной жизни. Даты наносили на рыночные весы, ручки кувшинов, монеты, строительные конструкции, храмовые приношения, кольца с печатями, царскую корреспонденцию, гражданские указы, надгробия, налоговые квитанции, списки священников, пограничные знаки, астрономические отчеты, персональные гороскопы, брачные контракты — и многое, многое другое. В нашем мире, где даты повсюду, легко недооценить новизну и историческое значение датировки всего и вся. Но в древнем мире ничего подобного до этого не существовало. Ни в одном другом государстве Древнего Средиземноморья и Передней Азии правители и их подданные не находились в пространстве, где бы все так всесторонне и последовательно датировалось.

В чем важность хронологии и датировки? На первый взгляд ничего увлекательного в них нет. Однако на них строится история, поскольку даты выполняют две функции: не дают событиям происходить больше одного раза и обеспечивают их порядок и взаимосвязь. Каждое событие должно быть приковано к своему месту во времени, прежде чем им можно будет оперировать в исторических целях. А способы, которыми мы датируем мир, постигаем длительность исторических событий и течение времени, определяют то, как мы проживаем настоящее, представляем себе будущее, помним прошлое, примиряемся с бренностью бытия и осмысляем мир, который гораздо больше, старше и долговечнее любого из нас.

Новая и повсеместная система датировки, которая двигалась вперед в открытое ей же будущее, предоставила принципиально новые возможности и подняла новые вопросы в области политики, истории и религии. Мы с вами чувствуем себя в этой системе весьма комфортно, но для древнего мира, привыкшего к временной замкнутости, она оказалась взрывоопасной. Это событие оказало огромное давление на устоявшиеся представления о будущем и прошлом и, как мне кажется, породила новые очаги соперничества между империей Селевкидов и ее подданными.

Империи постоянно заявляют свои права на пространство и время. А подданные им сопротивляются. Со 2 века до н. э. и до окончательной гибели в 64 году до н. э. империя Селевкидов сталкивалась со все более ожесточенной и напористой оппозицией со стороны подчиненных ей народов на своих центральных территориях в Леванте, Вавилонии и западном Иране. Самым известным событием того периода стала Маккавейская война: иудеи выступили против селевкидских армий царя Антиоха IV и его преемников, освободили Иерусалимский храм и в конечном итоге создали на территории современного Израиля независимое политическое образование — Хасмонейское царство. Эти события до сих пор отмечаются во время Хануки. Такое сопротивление Селевкидам было направлено не только против их инфраструктуры, налоговых сборов, колониальных поселений и мирских притязаний на политическое господство: она была направлена на временной порядок, который те установили.

Чрезвычайно важно, что как раз во времена империи Селевкидов, в мире, который заполнили неумолимо растущие даты, возникают самые ранние исторические апокалипсисы. Исторический апокалипсис — это полное и детальное сочинение о мировой истории: от далекого прошлого, сквозь череду царств и исторических периодов вплоть до империи Селевкидов, а затем до предсказанного конца самого времени. До селевкидской империи  предсказания о конце времен не появлялись ни в Вавилонском царстве, ни в Персии, ни в классических греческих городах-государствах. Не появлялись они и за границей: ни в других эллинистических царствах, ни в Риме. Этот феномен характерен только для подданных империи Селевкидов.

Религиозные и политические корни «апокалиптической эсхатологии» (так называется литература о конце времен) сложны и многообразны. Проблеме ее возникновения посвящена целая область в рамках исследований эпохи Второго Храма и раннего христианства. Однако в существующих работах по классической древней истории и изучению Библии эра Селевкидов не сыграла никакой роли. Полагаю, что повсеместная распространенность и бюрократическая формализация неизменной, бесконечной и универсальной системы летоисчисления породили, как своего рода реактивное образование, фантазии о его конечности у тех, кто хотел противостоять империи Селевкидов. Единственный способ остановить развитие и бесконечность империи Селевкидов состоял в том, чтобы положить конец самому времени.

Наиболее известным из ранних апокалиптических произведений и единственным причисленным к библейскому канону является «Книга пророка Даниила». Эту книгу датировать легче всего: до 165 года до н. э. она устами древнего провидца Даниила дает довольно точное изложение истории мира, а вот после — уже откровенно ошибочное. Именно в 165 году евреи Иудеи под предводительством Иуды Маккавея предпринимали попытки сбросить имперское иго, а значит написана книга была во время военного конфликта.

«Книга пророка Даниила» содержит ряд очень известных эпизодов, в том числе «Даниил во рву львином», «Пир Валтасара» и пришествие «как бы Сына человеческого», дабы наказать четырех чудовищных зверей, вышедших из разбушевавшихся вод. Обратимся к рассказу о металлическом истукане из второй главы — вероятно, самому раннему апокалиптическому отрывку в произведениях иудаизма.

Повествование развивается следующим образом. Царь Навуходоносор II, величайший из вавилонских правителей, живший за четыре столетия до написания книги, видит страшный сон. Пробудившись, он созывает собрание восточных мастеров прорицания: египетских тайноведцев, аккадских гадателей, вавилонских чародеев и халдеев. Царь требует, чтобы ученые мужи истолковали его сон, но перед этим пересказали его содержание. Когда мудрецы Вавилона начинают сетовать на невозможность выполнения такого задания, Навуходоносор приговаривает их к смерти.

Накануне казни содержание сновидения и его смысл открываются иудейскому изгнаннику Даниилу, живущему при Вавилонском дворе. На следующий день Даниил прерывает казнь и предстает перед царем:

«Тебе, царь, было такое видение: вот, какой-то большой истукан; огромный был этот истукан, в чрезвычайном блеске стоял он пред тобою, и страшен был вид его. У этого истукана голова была из чистого золота, грудь его и руки его — из серебра, чрево его и бедра его медные, голени его железные, ноги его частью железные, частью глиняные. Ты видел его, доколе камень не оторвался от горы без содействия рук, ударил в истукана, в железные и глиняные ноги его, и разбил их. Тогда все вместе раздробилось: железо, глина, медь, серебро и золото сделались как прах на летних гумнах, и ветер унес их, и следа не осталось от них; а камень, разбивший истукана, сделался великою горою и наполнил всю землю».

Вот как Даниил толкует сон: золотая голова истукана — это Навуходоносор и его Вавилонское царство. Оно падет перед другой империей — Мидией, что находится в горах Загроса, — ее символизируют серебряные грудь и руки. Затем над всей землей будет владычествовать третье царство, воплощенное в бронзе: Персидская империя, основанная Киром Великим. Последнее же, четвертое царство, «будет крепко, как железо». Даниил объясняет: «как железо разбивает и раздробляет все, так и оно, подобно всесокрушающему железу, будет раздроблять и сокрушать» государства-предшественники. Это будет царство Александра Македонского и его преемников Селевкидов. И все же будет оно разделено, и глиняные ноги его обрушатся.

Пророк завершает свое изложение объяснением назначения и сущности камня, который разрушает истукана и делается горой: «И во дни тех [селевкидских] царств Бог небесный воздвигнет царство, которое вовеки не разрушится, и царство это не будет передано другому народу; оно сокрушит и разрушит все царства, а само будет стоять вечно». В отличие от других империй, которые будут завоеваны земными державами, и те встанут на их место, конец империи Селевкидов приведет к концу самой истории.

Таким образом, это видение (в книге есть еще несколько подобных)  разделяет историю на четыре идущие друг за другом империи: Вавилонское царство, Мидию, Персию и царство Селевкидов. Земная империя как единое целое предстает в виде огромного истукана из обработанных материалов: металлов и обожженной глины — бренная, хрупкая, неустойчивая и идолоподобная. Затем мы видим, как она разрушается, и на ее месте возникает небесное, вечное царство — природный камень, неизменный и не тронутый рукой человека.

История предстает здесь — быть может, впервые — как замкнутая, упорядоченная, цельная совокупность от начала и до конца. Видение позволяет нам и Навуходоносору взглянуть на мир извне: как в плане пространства, так и времени. Оно открывает представление о том, что время предопределено, об истории как откровении. В мире, живущем по селевкидскому летоисчислению, где все подчинено воле монарха, это апокалиптическое видение раскрывает, что истинной верховной властью обладает лишь Бог. Теологический урок этого отрывка сформулирован в благодарственной молитве пророка Даниила, которую он произнес после открытия ему тайного смысла сна Навуходоносора:

«…да будет благословенно имя Господа от века и до века! ибо у Него мудрость и сила; Он изменяет времена и лета, низлагает царей и поставляет царей».

Как жанр, исторические апокалипсисы, возникшие в селевкидских Иудее, Вавилонии и Иране, живописали битву между царем и Богом за контроль над временем и формированием истории, обнажали иллюзорность имперских притязаний и передавали вершение судьбами народов на небеса.

Как мы уже знаем, для империи Селевкидов время было беспристрастным и одинаковым для всех. Будущее — обыденным и лишенным таинственности. Ткань времени — обезличенной. Не было возможности начать заново. Но самое ужасное скрывалось в том, что оно бесконечно — то есть, может занять собой всю вечность. Селевкидское время попросту уходило — тик, тик, тик, тик — а значит, тратилось впустую.

Исторические апокалипсисы, напротив, представляли образ времени, в котором все, в том числе и будущее, уже определено. Где все, что случилось с тобой, случилось для тебя. История формировалась, направлялась и двигалась к завершению. Все события, как бы они ни отстояли во времени, были частью одного повествования, всеобщей истории. Помимо прочего, исторические апокалипсисы предвещали конец времен — в приведенном отрывке Земную империю разрушает камень. Эта история не только фантазия на тему падения империи Селевкидов, но и желание покончить с новым восприятием времени.

Идее о конце времен удалось как бы проинтегрировать историю. Точно так же, чтобы в зеркале можно было что-нибудь увидеть, ему нужен задний слой. Череду несвязанных друг с другом событий она превратила в повествовательный сюжет. Время больше не уходило, бессмысленно и безнадежно: тик-тик-тик… Теперь оно обрело смысл и конечную цель: тик-так.

По материалам Aeon
Автор: Пол Космин

Переводила: Ксения Баженова
Редактировал: Александр Иванков