Среднее время прочтения — 13 мин.

Нейробиология открыла то, что давно известно пропаганде: для ностальгии не нужны реальные воспоминания — работает и вымышленное прошлое. 

«Тогда он был еще слишком молод и не знал, что память сердца уничтожает дурные воспоминания и возвеличивает добрые и что именно благодаря этой уловке нам удается вынести груз прошлого. И лишь увидев с корабельной палубы белое нагромождение колониального квартала, аур, неподвижно застывших на крышах, и вывешенное на балконах белье бедняков, он понял, как крепко увяз в милосердных сетях ностальгии». 

Габриэль Гарсия Маркес «Любовь во время чумы» (1985) (перевод Л.П.Синянской).

На днях я поймал себя на мысли, что с грустью и тоской вспоминаю старшую школу. Это было не что иное, как ностальгия. У меня было желание вернуться в прошлое и снова оказаться в классе, спортзале, длинных коридорах. Такие приступы ностальгии случаются у всех и не вызвали бы у меня удивления, если бы не одно «но»: я ненавидел старшую школу. Накануне выпускного меня преследовали кошмары о том, что мне придется пройти это заново, и я просыпался в поту и агонии. Я бы ни за что не хотел вернуться туда. Так почему же я испытываю ностальгию по этому периоду жизни? Ответ на этот вопрос, как оказалось, требует переосмысления традиционного понимания этого феномена. 

Термин «ностальгия» был изобретен швейцарским врачом Иоганном Хоффером в 1688 году и изначально относился к тоске по дому — психологическому расстройству, характеризующемуся неспособностью находиться вдали от родины. Термин сочетал в названии две важные черты заболевания: желание вернуться домой (nostos) и боль (algos) от невозможности это желание осуществить. Симптомы ностальгии были неопределенными: навязчивые мысли, замкнутость, бессонница, тревожность, потеря аппетита — а поражала она чаще всего солдат и моряков. 

Мнения врачей по поводу причин болезни также расходились. Хофер считал, что ностальгию вызывают нервные колебания в тех участках мозга, где еще живут воспоминания о доме. Другие же, замечая, что диагноз ставили в основном швейцарским солдатам, сражающимся на низких высотах, предполагали, что причиной ностальгии могло быть колебание в атмосферном давлении или повреждение барабанной перепонки от звона швейцарских коровьих колокольчиков. Но эту идею отвергли, как только ностальгию стали выявлять и у солдат других национальностей. 

К началу 20 века ностальгию стали относить к психиатрическим, а не неврологическим заболеваниям. Ее считали разновидностью меланхолии. Согласно психоанализу, объект ностальгии, т.е. то, по чему больной ностальгирует, не связан с ее причиной. Ностальгия может проявляться как желание вернуться домой, но — опять же, согласно психоанализу — вызывает ностальгию травмирующий опыт разделения с матерью при рождении. Это утверждение вновь подверглось изучению в 1940-х, когда ностальгию опять стали связывать с тоской по дому. Само понятие «дом», однако, стало шире, и теперь означало не только конкретное место (например, город детства), но и абстрактные понятия, такие как прошлый опыт и ушедшие моменты. Споры не утихали, но ко второй половине 20 века было установлено, что ностальгия состоит из трех компонентов. Первый — когнитивный: ностальгия включает в себя автобиографические воспоминания. Второй — аффективный: ностальгия считается изнурительной эмоцией с отрицательной валентностью. И третий — конативный: ностальгия — это желание вернуться на родину. Но я готов поспорить с такой характеристикой.

Сперва два уточнения: ностальгия — это не патология и не норма. Меня всегда удивляло, что ученые не замечали явной нестыковки при изображении ностальгии на примере Одиссея из одноименной поэмы. Гомер писал, что при мыслях о доме у Одиссея наворачивались слезы, но при этом мысли о возвращении на Итаку не лишали его дееспособности. Даже, напротив, мотивировали. В том, что ему пришлось потратить 10 лет на путь домой, виноваты Кирка, Калипсо и Посейдон, а не разрушительные силы ностальгии. Еще одно уточнение: философы разделяют объект и содержание психического состояния. Объект — это то, вокруг чего возникает психическое состояние. Это не обязательно что-то реально существующее — например, Супермен. Содержание — это отношение к объекту. К одному и тому же объекту может быть разное отношение — Лоис Лейн может относится к Кал-Элу как к Супермену или как к Кларку Кенту — и это порождает различные, порой противоречащие, мысли об объекте.

Приняв во внимание эти уточнения, давайте снова посмотрим на трехкомпонентную структуру ностальгии и начнем с когнитивного компонента. Согласно теории, ностальгия подразумевает наличие автобиографических воспоминаний о доме, предполагая, что объектом ностальгических мыслей должно быть какое-либо место. Однако, как доказывают многие исследования, под «домом» люди часто имеют в виду нечто иное: детские воспоминания, давних друзей, еду, одежду и т.д. 

Разносторонняя природа объектов ностальгии впервые была систематически изучена в 1995 году американским психологом Кристин Батчо. Она провела исследование, в котором задокументировала ностальгические воспоминания 648 участников и выяснила, что, хотя часто они ностальгируют по какому-либо месту, они также могут ностальгировать и по другим вещам: своим любимым, чувству спокойствия и защищенности, отдыху и каникулам, а также просто по тому, «какими люди были раньше». Также в 2006 году психолог Тим Вилдсхут вместе с коллегами из университета Саутгемптон закодировал содержание 42 автобиографических рассказов из журнала «Ностальгия» и десятки рассказов студентов и выявил, что в большей части из них говорилось не о местах, а о других вещах. Эта вариативность сохраняется и в других культурах. Доказательством служит работа Эрики Хеппер, которая со своей интернациональной командой в 2014 году изучила 1704 студента из 18 стран и выяснила, что чаще всего они ностальгировали не о событиях и местах прошлого, а по социальным контактам, памятным вещам или попросту детству. Все эти исследования показывают, что ностальгировать можно не только по определенному месту или событию из собственного опыта. 

Почему же, несмотря на эти результаты, исследователи настаивают, что ностальгия связана с определенными автобиографическими фактами? Я думаю, дело больше в экспериментальной методологии, чем в психологической реальности. Ученые, исследующие ностальгию, обычно разделяют ее на «личную» и «историческую». Первую изучают в социальной психологии, а вторую — в маркетинге. Как результат, в большинстве экспериментальных подходов социальной психологии участникам предлагают прокручивать в голове определенные воспоминания, чтобы почувствовать ностальгию. В противовес этим методам, маркетинговые исследователи чаще используют привязанные к определенным историческим моментам детали, как, например, «телешоу 1980-х годов», чтобы вызвать чувство ностальгии, а затем связывают полученные данные с потребительским поведением (например, телевизионными рейтингами). 

Несомненно, две эти стратегии пересекаются в некоторых психологических аспектах. В нескольких маркетинговых исследованиях упоминается, что при предложении какого-либо продукта участники вспоминали определенные факты из личного опыта (например, учебу в старшей школе). 

Еще интереснее, что ностальгия иногда пробуждает в сознании временные периоды, которые мы лично не переживали. В фильме «Полночь в Париже» (2011) Гил постоянно ностальгирует по Парижу 1920-х, в котором он, современный драматург, никогда даже не был. Но он испытывает не что иное, как ностальгию. На самом деле, чувство ностальгии по времени, в котором мы не жили — довольно распространенный феномен, Доказательство тому — чаты, странички на Facebook и веб-сайты, посвященные различным эпохам. Для того, чтобы описать такой вид ностальгии, придумали новый термин — anemoia — определение которого, согласно словарю Urban Dictionary, звучит как «чувство ностальгии по временам в которых ты не жил».

Как можно понимать факт того, что люди чувствуют ностальгию не только по собственному, но и по общественному (историческому) прошлому? Опираясь на недавние доказательства из когнитивной и нейропсихологии, я могу предположить, что подобное разнообразие объектов ностальгии объясняется тем, что когнитивный компонент не ограничивается только автобиографическими воспоминаниями, но включает также ментальную симуляцию — воображение, если угодно — в котором воспоминания составляют лишь малую его часть. Чтобы доказать это утверждение, сначала нужно обговорить некоторые достижения в области науки о памяти и воображении. 

Хотя память и воображение обычно воспринимаются как несвязанные понятия, некоторые открытия за последние тридцать лет свидетельствуют об обратном. В 1985 году психолог из Торонто Эндель Тульвинг заметил, что один его пациент с амнезией не только не помнит своего прошлого, но и испытывает трудности с представлением будущего. Это позволило Тульвингу предположить, что помнить прошлое и воображать будущее — это два процесса одной и той же системы мысленного путешествия во времени. В начале 2000-х его теория получила еще больше подтверждений за счет нескольких научных исследований, доказавших, что память прошлого и воображение будущего задействует т.н. нейронную «сеть по умолчанию». За последнее десятилетие выяснилось также, что данная сеть поддерживает мысленную симуляцию и других гипотетических событий: например, эпизодов, которые могли произойти в прошлом, но не произошли, вневременных рутинных действий (например, чистка зубов), витание в облаках, пространственную навигацию, воображение мыслей других людей (ментализм) и способность улавливать нить повествования. В связи с этим, ученые считают, что эта нейронная сеть позволяет не только мысленно путешествовать во времени, но и обеспечивает психологические процессы, для которых характерны самозначимость, социальная важность и эпизодическое динамическое воображение. Я предполагаю, что неавтобиографические когнитивные компоненты ностальгических состояний как раз связаны с этой более обширной формой воображения.

Если это предположение верно, можно легко объяснить, почему люди склонны чувствовать ностальгию по некоторым объектам чаще, чем по событиям из собственного опыта. Причина, как я предполагаю, в том, что когнитивные компоненты, связанные с ностальгическими состояниями — это своего рода мысленные симуляции, поддерживаемые нейронной сетью, которые включают в себя автобиографические воспоминания, но не ограничиваются только ими. Следовательно, ностальгия может быть вызвана представлениями о возможном прошлом, которое человек не проживал, несоответствующем реальности настоящем или даже идеализированном прошлом, которое человек также не проживал, но легко может представить, собрав воедино моменты памяти и сформировав тем самым детальную ментальную симуляцию (как и было в «Полночь в Париже»). Наконец, если мы принимаем когнитивный компонент как нечто выходящее за рамки автобиографических воспоминаний, мы можем легко объяснить, почему ностальгию вызывают факты и детали личной и социальной значимости. 

Эмоции имеют разную валентность: одни — положительную, другие — отрицательную, а некоторые — двойную. К эмоциям с отрицательной валентностью относятся страх и грусть, а с положительной — радость и наслаждение. Согласно традиционной теории, ностальгия считается отрицательной эмоцией: в ранних медицинских отчетах пациентов с тоской по дому описывали как грустных, меланхоличных и апатичных. В психоаналитике эту теорию поддержали — и добавили к описанию грусть и боль. Ее классифицировали как особенно печальную версию меланхолии, близкую к сегодняшней депрессии.

Сторонники противоположной теории, наоборот, считали, что в ностальгии есть что-то приятное. Например, в 1872 году Чарльз Дарвин упоминает, что некоторые чувства трудно поддаются анализу, поскольку включают в себя как боль, так и радость, и в качестве примера приводит ностальгическое воспоминание Улисса о своей родине. Почти 100 лет спустя, отойдя от традиции психоанализа, американский психиатр Джек Клейнер сообщил о случае глубоко ностальгирующего пациента, который, тем не менее, проявлял радость, что заставило Клейнера предположить существование различий между чувством тоски по дому и ностальгией на том основании, что последняя включает в себя как печаль, так и радость. Это различие позже было переформулировано как депрессивная и недепрессивная ностальгия, причем некоторые даже предполагают, что случаи депрессивной ностальгии являются отклонением, поскольку отсутствует ее приятный аспект. С тех пор исследователи эмоций стали рассматривать ностальгию как «горькую радость» — так как она может иметь как положительную, так и отрицательную валентность.

Но как быть с печалью, депрессией и остальными симптомами с отрицательной валентностью, связанными с ностальгией? Не являются ли они также ее следствием? Мне кажется, что в прошлом врачи рассматривали эту причинно-следственную связь в обратном порядке: ностальгия не вызывает негативных эмоций – она, скорее, вызвана ими. Доказательства этого утверждения содержатся в ряде недавних исследований, демонстрирующих, что люди с большей вероятностью испытывают ностальгию, когда они переживают негативные эмоции. В частности, было подтверждено, что ностальгию могут вызвать некоторые негативные переживания – в том числе чувство одиночества, потеря социальных связей, чувство бессмысленности, скука и даже понижение температуры тела. Это не означает, что ностальгия порождается только негативными переживаниями, но предполагает, что они часто могут быть причиной, а не следствием ностальгии.

Вопрос теперь в том, каким образом можно осмыслить отрицательную и положительную валентность ностальгии? Все кажется менее парадоксальным, если понимать ностальгию как симуляцию мысленных образов. Часто, когда мы занимаемся ментальной симуляцией, мы переходим от текущего акта симуляции к его содержанию. И сам акт симуляции, и его содержание вызывают эмоции, и они не обязательно должны быть одинаковыми. Рассмотрим другую парадигматическую динамику ментальной симуляции: восходящее контрфактическое мышление, или ментальная симуляция ситуаций, плохие результаты которых могли бы быть лучше («если бы я приехал раньше, я бы купил билеты на шоу»). Как правило, такого рода мысли вызывают чувство сожаления.

Однако, как выяснили в 2003 году американские психологи Кит Маркман и Мэттью Макмаллен, если человек мысленно переключает внимание с эмоции, которую он переживает в момент контрфактического мышления, на эмоцию, которую он испытывает, уделяя внимание только симулируемому содержанию, сожаление может превратиться в удовлетворение. И наоборот, можно представить себе альтернативный плохой исход тому, что на самом деле имело положительный результат («если бы я пропустил тот пенальти, мы бы проиграли игру»). Обычно эти «нисходящие контрфактуалы» вызывают чувство облегчения, парадигматически положительную эмоцию. Но когда внимание сосредоточено только на содержании контрфактической мысли, а не на ситуации, в которой человек находится во время ментальной симуляции, могут возникнуть негативные эмоции. Следовательно, несоответствие между эмоцией, испытываемой в процессе симуляции, и его содержанием объясняет ощущение «горькой радости», испытываемой в моменты ностальгии.

Последний компонент традиционного взгляда на ностальгию – конативный, поскольку считается, что ностальгия включает в себя желание вернуться домой. Несмотря на свое первостепенное значение, этот компонент редко изучается. Чтобы проанализировать его, на помощь снова приходит философия. Размышляя о желаниях, философы проводят различие между объектом и условиями удовлетворения желания: такое положение вещей, достижение которого исполнило бы желание. Они часто совпадают – если объектом моего желания является печенье, то получение печенья удовлетворяет мое желание. Но в случае с ностальгией все становится сложнее. С традиционной точки зрения, объект ностальгии – это место, так сказать, родина, поэтому желание будет удовлетворено возвращением. Когда человек не может вернуться – вспомним об Улиссе – желание остается неудовлетворенным, и возникает негативная эмоция.

Тем не менее, люди часто испытывают ностальгию по своей родине, но по возвращении их тоска оказывается неудовлетворенной. Обратимся к эпиграфу этого эссе. В нем описывается персонаж Гарсиа Маркеса – Хувеналь Урбино, молодой врач, обучающийся в Париже, который вспоминает запахи, звуки и открытые террасы своей карибской родины, желая каждую секунду вернуться назад. Но, вернувшись, он чувствует разочарование, обманутый идеализированным ностальгическим прошлым, которое он видел в розовых тонах. Эта проблема – воплощение ностальгии по известному платоновскому парадоксу, описанному в диалоге философа «Горгий»: человек может желать чего-то, а затем, когда он это получает, не почувствовать себя удовлетворенным.

Возможное решение состоит в том, чтобы представить объект ностальгического желания как «место во времени». Эта стратегия допускает два варианта толкования. Согласно одному из них, человеческое желание состоит как раз в возвращении его нынешнего «я» в то время, где все было лучше, чем сейчас. Это болезненно, потому что путешествие во времени невозможно. Второй вариант предполагает желание субъекта перенести прошедшую ситуацию в настоящее. То есть он скорее хочет не вернуться назад в прошлое, а желает, чтобы ситуация оттуда каким-то образом заменила текущую. Тогда объект ностальгического желания был бы найден не в прошлом, а в настоящем, и тут боль вызывает другой вид неосуществимого: воссоздание прошлого в настоящем.

Упрощенная версия этого варианта толкования была впервые выдвинута в медицинском анализе ностальгии, проведенном Чарльзом Цвингманом в 1960 году. По мнению Цвингмана, субъект хочет восстановить в настоящем приятные моменты из прошлого опыта, потому, что их не хватает в нынешней ситуации. Человек может испытывать ностальгию по детской дружбе, но на самом деле его желание будет удовлетворено не перемещением назад во времени, а налаживанием текущих взаимоотношений. У такого подхода есть два преимущества. Во-первых, это помогает понять сущность ностальгии парадокса Горгия: ностальгирующий индивид ошибочно приписывает желательные черты объекта безвозвратно прошедшему событию, тогда как на самом деле эти черты могут быть не связаны с ним и соответствовать текущим обстоятельствам. Во-вторых, этот подход может помочь понять недавние открытия, свидетельствующие о том, что ностальгия может мотивировать, повышать уровень оптимизма, креативности и способствовать социально-ответственному поведению.

Что движет этим мотивационным духом? И снова ответ на этот вопрос приходит из понятия ностальгии как мысленного образа. В нейробиологии считается, что, когда мы воображаем что-либо, мы задействуем те же самые нейронные механизмы, которые бы использовались, если бы мы действительно участвовали в моделируемом действии. Когда мы представляем себе езду на велосипеде, мы используем те же самые области мозга, которые задействовали бы, если бы действительно ехали на велосипеде. В результате представители некоторых современных теорий — например, психологи Хизер Кейпс из Лондона и Кэри Морвидж из Бостона – предполагают, что погружение в определенные виды ментальной симуляции является способом экономичного замещения опыта на когнитивно-близкий аналог – так называемый псевдо-опыт.

Теперь вспомните мое предыдущее рассуждение о противоречии между валентностью эмоций , когда внимание направлено на моделируемое содержание, а не на сам акт симуляции. Мое предположение здесь состоит в следующем: то, что лежит в основе мотивационного аспекта ностальгии, исходит из приятного сигнала поощрения, который мгновенно испытывает субъект, когда внимание уделяется содержанию симуляции. Как оказалось, именно это нейробиолог Кентаро Оба и его коллеги из Токио обнаружили в ходе исследования в 2016 году. Как показал эксперимент, активность мозга в областях, связанных с мотивацией и поиском поощрения, во время ностальгических воспоминаний была выше. Занимаясь ментальной симуляцией, которая вызывает горько-радостное чувство ностальгии, вы получаете сигнал поощрения. Судя по всему, он побуждает людей превращать свой псевдо-опыт в опыт реальный. Таким образом они пытаются заменить негативную (фактическую) эмоцию, испытываемую при симуляции, на позитивную (воображаемую) эмоцию симулируемого содержания.

Таким образом, ностальгия – это сложное психическое состояние, включающее три компонента: когнитивный, аффективный и конативный. Это общепризнанный факт. Однако моя характеристика ностальгии отличается от традиционной тем, что в ее основе лежит воображение. Во-первых, я предполагаю, что когнитивным компонентом является не память, а своего рода мысленный образ: например, эпизодические автобиографические воспоминания. Во-вторых, неоднородность аффективности ностальгии вызвана связью между негативными чувствами от акта ментальной симуляции и позитивными чувствами от симулируемого содержания. Наконец, конативный компонент – это не желание вернуться в прошлое, а, скорее, мотивация восстановить в настоящем те свойства содержания симуляции, которые заставляют нас чувствовать себя хорошо, когда мы обращаем на них внимание.

Закончу кратким размышлением на тему, имеющую значение в современных реалиях. В последние несколько лет мы наблюдаем возрождение националистических политических движений, которые набирают обороты, продвигая возвращение к «старым добрым временам»: «вернём Америке былое величие» в США или «верните нам нашу страну» в Великобритании. Эта политика ностальгии способствует реализации политического курса, который, предположительно, вернет нации ко временам, когда люди жили лучше. Неудивительно, что такая политика обычно провозглашается консервативными партиями, которые в прошлом располагали большими финансами, чем сейчас – независимо от политики того времени. В исследовании, проведенном польскими социальными психологами Моникой Прусик и Марией Левицка в 2016 году, крупной выборке поляков были заданы вопросы, связанные с ностальгией – о том, как все было до падения коммунизма 25 лет назад. Результаты показали, что гораздо большую ностальгию испытывали — и положительно относились к коммунистическому правительству — те люди, которые были лучше обеспечены тогда, чем сейчас, которые были старше и в настоящее время чувствуют себя несчастными. 

Несомненно, пожилые консервативно-настроенные люди, воспринимающие свое прошлое лучше, чем настоящее (справедливо или нет), составляют значительную часть электората, поддерживающего националистические движения. Но считать их главным двигателем общественного мнения, или тем более большинством, было бы заблуждением. Ибо результаты исследований польских ученых показывают нечто совсем иное: большое количество молодых людей жадно поддерживает ностальгическую политику, которая вернет их народы к прошлому, в котором они никогда и не жили.

Психологическую подоплеку этого феномена было бы трудно объяснить при традиционном взгляде на ностальгию. Если люди не переживали прошлого, как они могут испытывать ностальгию по нему? Однако, согласно предложенной в этом эссе точке зрения, объяснение вполне доступно. Ибо политика ностальгии не опирается на воспоминания людей о конкретных событиях прошлого, которые они могли бы пережить. Вместо этого она использует пропаганду о том, как все было, чтобы предоставить людям правильные события, которые вызовут в воображении возможные сценарии, скорее всего, никогда и не случавшиеся. Те же самые пропагандистские стратегии помогают убедить людей в том, что их нынешнее положение хуже, чем оно есть на самом деле. Поэтому, когда содержание вызывающего позитивные эмоции ментального моделирования сопоставляется с навязанными отрицательными мыслями о нынешней жизни, у людей возникает мотивация устранить это эмоциональное несоответствие, а вместе с ним появляется склонность к политическим действиям. Политика ностальгии связана не столько с воспоминаниями о радужном прошлом, сколько с пропагандой и дезинформацией. Парадоксально, но это наводит на мысль, что лучший способ противостоять такой политике – развивать наши знания о прошлом. К счастью или к сожалению, ностальгия может быть мощным политическим двигателем. Повышение точности наших воспоминаний о прошлом действительно могло бы стать лучшей стратегией для пресечения безжалостных обманов политики ностальгии.

По материалам Aeon
Автор: Фелипе де Бригар
Иллюстрация: «Синяя лодка» (1892) Уинслоу Хомер. Музей изящных искусств, Бостон

Переводили: Аполлинария Белкина и Елена Константинова
Редактировали: Анастасия Железнякова и Софья Фальковская