Среднее время прочтения — 9 мин.

Конец 1920-х годов, Рокавей, штат Нью-Йорк. Простой паренек по прозвищу Ритти проводит эксперименты в самодельной «лаборатории» в доме своих родителей. Семья небогата, и мальчик занимается наукой большую часть свободного времени.

То, что он именовал сердцем «лаборатории», для непосвященных выглядело как старый деревянный ящик, разделенный полками, где размещались аккумуляторная батарея и электрическая цепь из последовательности лампочек, выключателей и резисторов. Изобретением, которым Ритти по-настоящему гордился, была самодельная сигнализация, безошибочно предупреждавшая о приходе родителей. Молодой человек проводил немало времени за микроскопом, изучая природу, а порой любил вынести на улицу набор юного химика, чтобы показать чудеса другим детям. 

Ранние достижения мальчика сложно назвать примечательными. У него были проблемы с литературой и иностранными языками, а в тесте IQ он набрал около 125 баллов — выше среднего, но недостаточно, чтоб заподозрить гениальность. Будучи подростком, Ритти увлекся математикой, взялся за учебники посложнее и к концу средней школы занял первое место на ежегодной олимпиаде штата. 

Остальное — уже история. Вы можете знать Ритти как лауреата Нобелевской премии по физике Ричарда Фейнмана. Его новая теория квантовой электродинамики произвела революцию в изучении субатомных частиц.

Другие ученые сочли работу мозга Фейнмана непостижимой. Своим коллегам он казался обладателем почти сверхъестественного таланта. В своей автобиографии польско-американский математик Марк Кац называет Фейнмана не просто гением, а «волшебником высочайшего калибра». 

Может ли современная психология разложить эту «магию» по полочкам, определив, что лежит в основе гениальности? 

Попытки дать простое объяснение — уже проблема, ведь в этом вопросе нет объективных и очевидных критериев. В большинстве случаев гениальность отождествляют с выдающимися достижениями человека хотя бы в одной сфере. Бок о бок идут оригинальность и талант — будучи признаны коллегами гения, эти качества подстегивают к достижению новых высот. 

Выявление истоков гениальности и оптимальных путей ее развития — задача еще более сложная. Можно ли назвать гениальность продуктом высокого общего интеллекта? Вырастает ли она из безграничного любопытства, выдержки и решительности? Или считать ее удачным стечением обстоятельств, которые невозможно искусственно воссоздать? Исследование жизни выдающихся личностей — в том числе лауреатов Нобелевской премии, таких как Ричард Фейнман, — могут натолкнуть на некоторые мысли.

«Термиты»

Давайте начнем с генетических исследований гениальности, а именно с чрезвычайно амбициозного проекта под руководством психолога Льюиса Термана. В начале 20 века он работал в Стэнфордской высшей школе образования.

Терман был пионером тестирования IQ. Взяв за основу французский метод оценивания у детей академических способностей, он перевел и адаптировал его. Получившиеся упражнения помогали оценить потенциал обучаемости и способность к абстрактному мышлению — в частности, измеряли словарный запас и проверяли склонность к математике и логике. 

Терман не остановился на этом и составил таблицы средних баллов для каждой возрастной группы, чтобы сравнивать с ними результаты любого ребенка, определяя таким образом их «умственный возраст». Показатель IQ рассчитывался путем деления «умственного возраста» на хронологический возраст и умножения этого отношения на сто. 

Например, 10-летний ребенок, набравший столько же баллов, сколько положено 15-летнему, будет иметь IQ 150. А если он рассуждает, скажем, как девятилетний — то есть не так, как ожидается при его возрасте, — IQ будет равен 90.

Такие графики IQ-оценок образуют «нормальное распределение». Оно имеет форму колокола, в центре которого находится средний балл, равный 100 пунктам, справа — зона, куда попадают люди с IQ выше среднего, слева — те, у кого баллы ниже. При этом крайности — то есть очень низкий IQ или данные, близкие к «гениальности», — невероятно редки.

«Нет ничего более важного в человеке, чем IQ», — заявил Терман в статье на эту тему и отметил, что баллы, набранные ребенком, определяют его достижения в дальнейшей жизни.

Уже в 1920-х Терман начал ездить по калифорнийским школам в поисках учеников с коэффициентом интеллекта не менее 140 — это он считал порогом гениальности. Такого уровня при тестировании достигло больше тысячи детей. Именно за этой группой ученый и его коллеги будут наблюдать в течение следующих семи десятилетий.

Многие из «термитов» — так «избранных» детей ласково назвали в честь самого Термана — сделали успешную карьеру. Например, Шелли Смит Майданс — военный репортер и писательница, Джесс Оппенгеймер — продюсер и колумнист, прославившийся работой с комиком Люсиль Болл. Она называла его «мозгом» своего знаменитого комедийного телесериала «Я люблю Люси». К моменту смерти Термана в конце 1950-х годов больше 30 человек попали в «Кто есть кто в Америке» — книгу о влиятельных людях страны. Имена порядка 80 женщин и мужчин были отмечены в научном справочнике «Американские ученые».

Однако, если внимательно изучить вопрос, статистические данные не подтверждают гипотезу, что людям с высоким IQ суждено стать великими. Важно учитывать такие факторы, как социально-экономические условия, в которых растут дети-«термиты». Как правило, дети образованных родителей, готовых вкладываться в обучение и воспитание ребенка, получают более высокие баллы на тестах IQ. Эта привилегия, в свою очередь, может облегчить достижение успеха в дальнейшем. Если сравнивать «термитов» с детьми, выросшими в аналогичных условиях, то потенциальные гении показали себя не намного лучше, чем любые дети схожего происхождения.

Другие исследования посвящены различиям в уровне IQ между теми, кто попал в группу Термана. Стояла задача выяснить, действительно ли люди с максимальным результатом теста имеют пропорционально больше шансов на успех, чем те, кто только-только преодолел порог 140 баллов и все-таки был отобран. Теория не подтвердилась. Когда профессор Дэвид Генри Филдман изучил, каких именно юристов чаще назначают судьями или какие архитекторы вероятнее всего получают престижную награду, люди с IQ выше 180 оказались лишь немногим более успешны, чем те, кто набрал на 30–40 баллов меньше. «Высокий IQ, похоже, не указывает на „гениальность“ в общепринятом смысле этого слова», — заключил он.

Показательно, что первоначальное исследование Термана отвергло двух калифорнийских мальчиков — Уильяма Шокли и Луиса Уолтера Альвареса, — которые впоследствии получили Нобелевскую премию по физике, тогда как никто из детей, получивших нужные оценки на тесте, не удостоился такой награды.

Ричард Фейнман вырос в Нью-Йорке, а потому никогда бы не смог принять участие в исследованиях, проводившихся в Калифорнии. Но даже если бы он жил недалеко от Стэнфорда, где тогда работал Терман, будущее светило науки не прошел бы отбор. По имеющимся данным, его показатель IQ в детстве не превышал 125 баллов. 

Многогранность ума 

Истории успеха и неудач детей из группы Термана не должны посеять сомнения в полезности IQ-тестов как научного инструмента. Хоть и с некоторыми неточностями, показатели IQ коррелируют с уровнем образования и доходом. Эта связь, безусловно, поможет понять абстрактные концепции, которые важны во многих дисциплинах, особенно в математике, естественных науках, технике или философии.

Однако если дело доходит до прогнозирования достижений, которые можно было бы счесть гениальными, кажется, что это лишь малая часть картины.

Учтем, что способность мыслить оригинально и привнести что-то ценное в свою дисциплину — довольно фундаментальные критерии гениальности. Тесты на IQ обычно состоят из вопросов, проверяющих, как человек мыслит, и зачастую они имеют единственный правильный ответ. Очевидно, что такой подход не охватывает многие элементы творчества. Например, он совсем не работает с дивергентным мышлением, то есть с умением генерировать новые идеи.

Чтобы оценить общие творческие достижения, психологи разработали подробные анкеты, уточняющие, как часто люди занимаются творчеством — например, что-то пишут, сочиняют музыку или выдвигают научные теории. Затем участников опроса обязательно просят рассказать о признании их проектов: отмечены ли их работы прессой и премиями. Такие анкеты для нескольких исследований уже заполнили тысячи участников. Результаты показывают, что IQ лишь незначительно коррелирует с достижениями участников по избранным показателям.

Учитывая всё это, вполне вероятно, что интеллект является хоть и необходимым, но недостаточным условием для серьезных творческих достижений. Безусловно, частое появление креативных идей может быть связано с более высоким показателем IQ. Но чтобы результатом стало нечто по-настоящему оригинальное и примечательное, ваш интеллект должен сочетаться с рядом других черт. Возможно, поэтому подавляющее большинство детей-«термитов» не вошли в историю: несмотря на необычайно высокий интеллект, у них просто не было других качеств, сопровождающих гениальность.

Мы не до конца понимаем, что это конкретно за черты, однако любопытство наверняка входит в их число. Этот показатель можно оценить, узнав, насколько людям нравится исследовать новые идеи и получать опыт. Любознательные более творчески относятся к мозговому штурму в лабораторных условиях и чаще применяют это свое преимущество в жизни.

Важность любопытства для творческого гения доказывают примеры из жизни выдающихся людей. Анкетирование в таких случаях не всегда возможно, и ученые прибегают к помощи биографов. Как правило, исследователи необычайно высоко оценивали знаменитых испытуемых по критериям любопытства. Например, звезда джаза саксофонист Джон Колтрейн глубоко увлекался религиозными верованиями, изучал христианство, буддизм, индуизм и ислам. Влияние религии можно заметить в его музыке.

Так почему же любопытство подталкивает человека на пути к гениальности? Жажда знаний, безусловно, мотивирует раздвигать границы в рамках интересующей дисциплины. Те же, кто менее въедлив, зачастую просто сдаются. Именно любопытство порой побуждает расширять кругозор за пределами своей специализации, и это, по-видимому, имеет свои преимущества.

Лауреаты Нобелевской премии, например, называют примерно втрое больше увлечений, чем люди в среднем. Выдающиеся ученые особенно склонны заниматься творчеством: музыкой, рисованием, поэзией. Так они учат мозг генерировать и совершенствовать идеи, а это подпитывает мышление уже в рабочих задачах. 

Более того, параллельное развитие, казалось бы, разных интересов, может привести к случайному «перекрестному опылению идей». Химик Дороти Кроуфут Ходжкин, например, получила Нобелевскую премию за достижения в области рентгеновской кристаллографии, которая позволила ей раскрыть структуру биохимических веществ, таких как пенициллин и витамин B12. С подросткового возраста она проявляла большой интерес к византийской мозаике, и знание симметрии и геометрии, по-видимому, помогло ей понять, как повторяющиеся узоры молекул могут быть расположены в кристаллах.

Об этом же говорит Вакас Ахмед, автор книги «Полимат: раскрытие силы человеческой универсальности». «Чтобы внести вклад в какую-либо сферу, вам нужно смотреть на эту область через максимально широкую оптику и использовать как можно больше источников вдохновения». Мастерство в различных областях учит смотреть на проблемы с разных точек зрения, и это повышает вероятность оригинального взгляда на вещи. Мыслитель приводит в пример Майю Э́нджелоу — поэтессу, журналистку, актрису, режиссера и правозащитницу, которая также любила выступать как танцовщица и певица. Ахмед уверен: Э́нджелоу — это современный пример эрудита, чьи многочисленные интересы давали гораздо больше, чем сумма их отдельных частей. 

Жизнь Ричарда Фейнмана, безусловно, подтверждает эту теорию. Вспомните, как в детстве он возился в своей лаборатории, занимаясь разными проектами в несвязанных дисциплинах. Став взрослым, он научился рисовать, играть на бонго, говорить по-португальски и по-японски, читать иероглифы и даже занялся проектом в области генетики, никак не связанным с его основной работой. 

Однажды в университетской столовой будущий лауреат случайно обратил внимание на паренька, который, дурачась, подбрасывал тарелки в воздух и ловил их. 

Ричард заметил, что, взлетая в воздух, тарелка покачивается в движении, а надпись на ней вращается, и начал составлять уравнения, чтобы описать происходящее.

Вскоре он увидел в этом параллели с активностью электронов на орбитах вокруг атома. Идея выросла в работу по квантовой электродинамике и принесла Фейнману Нобелевскую премию.

Из этих научных данных и жизненных историй можно легко сделать вывод, что интеллект в сочетании с любознательностью — формула успеха для гениальности. Конечно, это не вся правда — в пазле будет еще много кусочков.

Взять, например, упорство — постоянное следование за предметом страсти, даже когда велик шанс неудачи. Любой гений в какой бы то ни было дисциплине должен сначала овладеть огромным объемом знаний и навыков, прежде чем сможет совершить свой собственный прорыв, а это обычно достигается годами практики. Анджела Дакворт, профессор психологии Пенсильванского университета, стала одной из первых, кто начал исследовать феномен упорства. Результаты ее изысканий показывают: оно повышает шансы на успех, так же, как IQ и любознательность. 

Это покажется очевидным, но исключительно стратегическое мышление, к которому так стремятся многие, усложняет достижение выдающихся результатов. Гении этим не ограничатся. Они будут использовать «метакогнитивные стратегии». Таким термином правильно будет назвать всё то, что мы употребляем при планировании проектов, отслеживании прогресса и поиске лучших, более эффективных решений. Без рефлексии над рабочим процессом и без анализа происходящего легко упустить смысл самой работы и потерять время, нужное для плодотворной практики и исследований.

Наконец, существует интеллектуальное смирение — фундаментальная черта, о которой сегодня мало кто говорит. Что это? Постоянная оценка вероятности собственной неправоты. Тенелль Портер из Государственного университета Болла в недавней публикации демонстрирует, что способность признавать собственные недостатки и ограничения способствует обучению, поскольку побуждает бороться со своими ошибками и заполнять пробелы в мышлении. В долгосрочной перспективе такое качество обеспечивает заметный рост в любой дисциплине. Кажется, Фейнман понимал это: «Я вполне могу пережить сомнения, неуверенность и незнание. Думаю, гораздо интереснее не знать чего-то, чем иметь ответы, которые могут оказаться неверными». Так он сказал в телевизионном интервью. 

Даже если кто-то обладает всеми нужными качествами, удача, несомненно, играет огромную роль в успехе. Вы должны оказаться в нужном месте, в нужное время, в окружении нужных людей, чтобы иметь возможность максимально использовать свои таланты. И даже самая многообещающая молодежь может легко упустить возможность проявить себя. Нетрудно представить себе блестящего ученого, которому не дали место в исследовательской лаборатории — той самой, которая стала бы идеальной средой для развития его способностей; или художника без нужных знакомств, с помощью которых он мог бы удачно выставиться.

Говоря обо всем этом, мы даже не коснулись темы существующих барьеров и стеклянных потолков, связанных с вопросами расы, пола или сексуальности, которые мешают многим блестящим умам раскрыть свой потенциал и получить признание, которого те заслуживают. Вирджиния Вулф в «Собственной комнате» писала, что основные требования к творчеству — время и уединение для работы — были и остаются недоступными для широких слоев населения. Роль удачи на пути к признанию кажется еще одной веской причиной, чтобы сохранять скромность даже после долгожданного успеха. 

Скромность гения

К сожалению, многие люди смотрят на свой путь к титулу гения через розовые очки. Они начинают верить, что их незаурядный ум гарантирует тотальный успех, что их суждения — непогрешимы. Потеря смирения часто пятнает их репутацию.

В ученой среде уже давно говорят о так называемой «нобелевской болезни». Этот шутливый термин используют, когда некоторые лауреаты Нобелевской премии с годами начинают озвучивать довольно иррациональные теории. Несколько ученых, которые стояли на трибуне Стокгольмской ратуши, поднявшись до вершины признания в своей дисциплине, затем начинали отрицать СПИД, климатические изменения, действенность вакцин, оправдывали научный расизм и поддерживали псевдонаучные методы лечения, в частности гомеопатию. 

Неудивительно, но древние предупреждали нас еще тысячи лет назад. В «Апологии Сократа» Платон описывает, как его учитель бродил по улицам Афин, чтобы встретиться с самыми успешными поэтами, ремесленниками и политиками города. В итоге Сократ пришел к выводу, что умнейшие — лишь те, кто способен увидеть пределы своих знаний.

Кажется, для потенциальных гениев этот урок актуален так же, как и 25 веков назад. Как бы велики ни были ваши таланты, всегда найдется что-то, чего вы не знаете.

Автор: Дэвид Робсон
По материалам BBC 
Иллюстрация: Getty Images

Переводила: Оля Минеева 
Редактировал: Сергей Разумов