Среднее время прочтения — 14 мин.

Часть первая 

В четыре утра 23 июня 1945 года под ярким арктическим солнцем Валерий Минаков аккуратно спустился к холодному чукотскому пляжу недалеко от самой восточной точки Сибири. Там, в окрестностях расположенной на мысе Чаплина военной метеостанции, Валерий забрался в моторную лодку, сооруженную им самостоятельно из моржовой шкуры, велосипедной рамы и маленького двигателя в три лошадиных силы. В то утро вода была холодной — всего +1°C; море усеивали гигантские глыбы льда. Валерий взял на борт несколько пятилитровых канистр с топливом, консервы,  кувшин с питьевой водой и единственного пассажира — своего шестилетнего сына Олега. 

За свою короткую жизнь этому темноволосому тощему мальчику пришлось повидать немало. Когда ему было три, его младшая сестра умерла от голода, став одной из 25 миллионов жертв Великой Отечественной войны. Олег видел, как отец перед погребением укладывал тело младенца на металлический кухонный стол. Вскоре после этого мать Олега, Анна Киреева, сбежала с офицером. Следующие три года Олег жил на нескольких военных базах с отцом, морским механиком, после чего они оказались на Чукотке. 

То были одинокие дни. У Олега не было друзей, с кем можно было бы поиграть в догонялки. Его отец, как позже рассказывал Олег, был «словно тень. Сейчас он здесь — спустя мгновение его нет». В свои 35 Валерий был нестабилен. Разумеется, он был травмирован, и, возможно, психически нездоров. По ночам он, бывало, уходил выпить и оставлял Олега в бараке одного. По пьяни Валерий часто ввязывался в драки. Он был крепким мужчиной, и при росте 185 см весил 74 кг — Олег был в восторге от его физической силы. Как-то раз, когда сломался домкрат, Валерий руками приподнял автомобиль за бампер, подставил домкрат и продолжил работать. Но он всегда пребывал в напряженном состоянии: страдал от тревожности, постоянно курил, бесцельно ходил взад-вперед, наматывая шаги. Он часто сжимал челюсти и скрежетал зубами, а время от времени срывался на Олеге. Однажды мальчик поднял переполох в военной столовой, запустив ложку борща в лицо старшего офицера, за что получил от отца неслабую взбучку. 

Хотя Валерий был далеко не идеальным отцом, в тундре они с Олегом были слаженной командой. Каждую неделю наступал любимый момент Олега: отец получал зарплату, выдавал мальчику несколько копеек и отправлял по поручениям. В кузнице, где работал Валерий, находилась работа и для Олега: ему было поручено раздувать мехи, поддерживая огонь. Когда они выходили на улицу в сильный ветер, мальчик сжимал руку отца и утыкался в его длинное пальто из тюленьей кожи, иначе его бы просто «сдуло в неизвестность». 

Теперь же Олег сидел в четырехметровом самодельном каяке, пока отец готовился пересечь Берингов пролив — один из самых опасных морских путей в мире. Мелководье пролива, расположенное на участке в 45 метров Берингова моря, способно поднимать чудовищные волны. Когда пролив замерзает, что обычно случается в октябре, он превращается в беспорядочную кучу скрежещущих от холода льдин, с огромной силой врезающихся друг в друга. Лед начинает таять в июне — поэтому Валерий и выбрал этот месяц для побега. 

Валерий начал отплывать от пляжа, прорубая себе путь сквозь ледники вдоль скалистого берега. Он так и не завел двигатель. Мужчина держал путь на север, к группе островов, на которых любили охотиться моряки. Если что, он всегда мог сказать, что захватил сына пострелять уток. 

Как только они оказались достаточно далеко от отправной точки, а ледяные глыбы остались позади, Валерий потянул шнур стартера. Ничего не вышло. Мужчина ощутил подступающую панику. Следующие три минуты он продолжал отчаянно тянуть. Тогда Олег заметил, что свеча зажигания не подсоединена. Валерий исправил неполадку. Двигатель затарахтел. 

«Куда мы плывем?», — спросил Олег. 

«В Америку», — ответил Валерий. 

Олег никогда не слышал об этом месте, потому ничего не сказал. Он сидел на носу каяка, смотрел, как отец управлял лодкой. Сигарета свободно болталась между у него зубами, дым то и дело скрывал щетинистый подбородок. Америка, как догадался Олег, была очень далеко. Мальчик уперся головой в стенку каяка, завернулся в брезент, чтобы согреться, и вскоре задремал.

Олег был милым и чувствительным ребенком. В четыре года его очаровала помпезная мелодия, которая каждое утро доносилась из радио. В оде советскому лидеру Иосифу Сталину пелось: 

«Он дал нам счастье и свободу!
Он нас на подвиги зовет,
Великий, мудрый вождь народа!». 

Олег часто подпевал. В то время он решил для себя, что хочет стать десантником в армии Сталина. 

Он хранил эту мечту все свое непростое детство. Мальчик постоянно был голоден. На одной из баз, где они жили, Олег пробрался в палатку Красного креста и украл сыр «Вельвета» и какао порошок. Валерий работал днями напролет; Олег оставался сам по себе. Как-то раз мальчик гулял у замерзшего озера и провалился под лед по самую голень. Он набрел на чью-то хижину в нескольких километрах от дома и дрожал у костра, пока отец каким-то образом не нашел его. Бывало и такое, что Валерий не мог помочь Олегу, потому что был в плавании или строил дизельные энергозаводы на дальних станциях Советского Союза. В такие времена Олега забирали в детский дом. 

В одном из таких домов Олег узнал, что к ним с визитом собирается сам Сталин. Сотрудники детдома несколько дней кропотливо шили Олегу маленькую шерстяную десантную форму. Затем привели Олега в этом костюме к Сталину. «Я как сейчас вижу эту картину: Сталин сидит в большом мягком кресле и улыбается», — позже вспоминал Олег, «а я забираюсь ему на колено и спрыгиваю, словно десантник». 

Однако по большей части жизнь Олега была безрадостной. Вокруг царила жестокость. Недалеко от базы на мысе Чаплина рабочие бригады ГУЛАГа строили новый поселок Провидения. Однажды во время прогулки Олег посмотрел с холма вниз на долину и увидел, как советские заключенные ведрами таскали грязь под надзором вооруженной охраны. 

Валерий боялся превратиться в такого же заключенного — или кого похуже. Он приехал на Чукотку с бременем трагической истории. Мужчина родился в 1909 году в маленьком украинском селе Орлянское. Его отец, Тихон, сражался в Первой мировой войне и оказался в немецком плену. Он сбежал, но по возвращении домой выяснилось, что он страдает от контузии или, как ее сегодня называют, ПТСР (посттравматического стрессового расстройства — прим. Newочём). В 1918 году, после революции, семью Тихона ожидала новая беда. В том году Ленин провозгласил Украину житницей СССР. В указаниях украинским большевикам он требовал «зерна, зерна, зерна» и его ежедневной отгрузки в менее аграрно развитые уголки своих владений. 

Такая политика была все равно что прямым нападением на семью Валерия. Минаковы владели 110 акрами земли, засаженной виноградом и пшеницей, и Ленин собирался присвоить их посевы — посевы всех зажиточных крестьян с землей, иначе говоря, так называемых «кулаков». В Украине всколыхнулись яростные, но безрезультатные протесты: советская реквизиционная политика ничуть не изменилась, а для многих оказалась фатальной. В 1921—1922 годах, когда Валерию было 12, в Украине началась засуха, спровоцировавшая голод, выкосивший население Запорожской области. Когда норвежский дипломат Видкун Квислинг в феврале 1922 года в качестве эмиссара Лиги наций посетил Запорожье, он писал: «Ситуация ужасающая. Официальная местная статистика показывает, что в провинции из 1 288 000 жителей у 900 000 нет никакой еды. При этом 60% голодающих — дети». 

Когда Сталин пришел к власти, выяснилось, что он похлеще Ленина. Новый вождь объявил кампанию по коллективизации всех кулацких земель, обещал «ликвидацию кулаков как класса» и в конечном итоге уморил 30 тысяч человек. Осенью 1929 года большевики пришли конфисковать имущество Минаковых, и семье пришлось искать убежища в соседней деревне. 

В 1932 году Валерия призвали в армию. Он ненавидел Сталина, но у него не было другого выбора, кроме как отправиться служить.Валерий стал судомехаником. На корабле он видел, как 50 политических заключенных — все, как он сам, выходцы из «кулацких» семей — были сброшены за борт с грузом на шее. 

Когда в 1941 Украину оккупировали нацисты, они отбирали урожай еще более яростно, чем это делал Сталин. К моменту, когда в 1944 году удалось их изгнать, население Орлянского (согласно местным статистическим выкладкам) сократилось с двух тысяч до всего 78 человек. Родители Валерия дожили до возвращения советской власти, но последствия войны и лишений тяжело сказались на них: летом 1944 года оба умерли от голода. 

В тот же год в тысячах километрах от Чукотки Валерия поймали за написанием антисталинской записи в библиотечной книге. «Меня окружили агенты и шпионы», — вспоминает он позже. Паранойя вторглась в его жизнь. Он верил, что начальство замышляет удалить его глаза и использовать роговицу для пересадки потерявшему зрение генералу. Возможно, Валерий выдумал эту угрозу, но она не была безосновательной. На протяжении жизни Сталин замучил почти 20 миллионов политических оппонентов. Понадобись советской власти роговица Валерия, она бы ее получила. 

К 1945 году родителей Валерия уже не было в живых, а его жена с ним развелась. Мужчине и сыну не на что было надеяться в СССР. А там, за горизонтом, манила Америка. В начале мая 1945 года  Валерий начал запасать древесину для остова лодки. Вскоре он нашел велосипедную раму, которая послужила скобой для наружного штурвала. Валерий также взял сломанный одноцилиндровый двигатель с водяным охлаждением, однажды служивший генератором на радиостанции, и приспособил его для своих целей. Купил у чукчей моржовую кожу, которой они накрывали охотничьи лодки. Деревянное изделие может расколоться о камни или лед, «а лодка из кожи полутвердая и деформируется движением воды», — объяснял The New York Time мезуитский миссионер, преодолевший более тысячи километров вдоль побережья Аляски. 

Валерий не рассказывал Олегу о своей затее и подошел к строительству лодки со всеми возможными предосторожностями. Он перестроил систему управления так, чтобы она казалась сломанной: лодка шла влево, когда штурвал поворачивали вправо, и наоборот. Мужчина также привязал внутренние трубы к обеим сторонам корпуса, что не только улучшило плавучесть, но и придало лодке еще более печальный вид. Валерий хотел, чтобы лодка выглядела беспомощным суденышком против могучих волн Берингова моря. Тогда, если бы кто-нибудь спросил про лодку, он бы ответил, что она годится только на небольшие вылазки недалеко от мыса Чаплина.

Когда каяк был готов, Валерий взял с собой Олега, чтобы впервые вывести ее в море. Они отправились охотиться на уток. «Моя задача, — рассказывал Олег, — была сидеть очень тихо, пока мы не подойдем прямо к уткам. Потом я кричал, чтобы птицы взлетели, и отец стрелял в них. Если я шумел слишком рано, он злился». Олег часто неправильно подгадывал время.

Как-то раз Валерий пустил Олега за штурвал: под управлением мальчика лодка налетела на льдину, помялся пропеллер. Дома мужчина смог исправить поломку. Затем он принялся собирать свои с сыном вещи. После войны более 20 тысяч советских граждан пытались сбежать в Америку. Валерий с Олегом были одними из первых — и единственных — советских перебежчиков, пересекших Берингов пролив в поисках манящей с Запада свободы. 

Пролив — единственное место, где у России и США есть общая граница. Самый узкий ее участок — полоска в 85 километров шириной. Когда-то пресс-секретарь советского генсека М.С.Горбачева назвал Берингов пролив «ледяным занавесом». Сегодня пролив имеет особое политическое значение. Ожидается, что по мере таяния полярных льдов и улучшения условий для судоходства в северных морях все больше грузовых судов будут направлять через пролив, а не через Панамский канал. Президент России Владимир Путин намерен укрепить контроль над регионом. С 2015 года Россия открыла или восстановила около 50 военных баз в Арктике в ответ на увеличение количества военных учений НАТО и развертывание военного контингента к в норвежском секторе Арктики.

Весной 1945 года — когда Минаковы готовились к своему плаванию — в Беринговом проливе уже ощущался холодный ветер перемен. Технически во Второй мировой войне США и СССР были союзниками: Вашингтон предоставил Москве кредит на $11,3 млрд ($180 млн по сегодняшнему курсу) и поставил — преимущественно как раз-таки через пролив — 14 тысяч самолетов. Однако их союз был далек от дружественного. В 1940 году Франклин Рузвельт назвал правительство Сталина «настолько же абсолютной диктатурой, как и любая другая диктатура в мире». Позже он же сравнил общение с советским лидером с заигрыванием с дьяволом. Сам Сталин уже начал вести жесткую игру в Беринговом проливе. Когда в конце 1930-х годов отец Том Каннингем, миссионер-иезуит из Аляски, отправился через замерзший пролив на советскую территорию поохотиться на моржей, он был схвачен вооруженными красноармейцами.

Валерий надеялся ускользнуть незамеченным благодаря арктической погоде. Так как в июне на Чукотке еще слишком холодно, большинство военных самолетов стояли на аэродромах обледеневшими. Тающий пролив представлял собой смесь морской воды и льдин — гидросамолетам было бы практически невозможно найти место для посадки. Мириады судов, пришвартованных в советских гаванях, были зажаты льдом и не могли быстро выйти в море. Единственными плавучими средствами, на котором можно было бы отправиться в погоню, были шесть небольших китобойных катеров. Валерий знал об этом благодаря своей работе на флоте — и за несколько дней до побега незаметно вывел из строя двигатели на всех катерах.

Тем не менее, когда они отправились в путь, Валерий не позволял себе расслабиться. Преодолев около восьми километров, Минаковы увидели на льдине двух чукчей, охотившихся на тюленей. Мужчины окликнули Валерия, и он ответил двумя выстрелами, как будто бы тоже был на охоте. Потом он прошел по мелководью над банкой Брукса и повернул на восток. Валерий мало что знал об Америке, но наметил себе место, куда хотел бы причалить. Город Ном на Аляске, кишевший советскими военными, на роль безопасной гавани не годился. Но к югу от Нома, недалеко от устья реки Юкон, располагалась община русских семей, эмигрировавших на материковую часть Аляски с Алеутских островов. Валерий надеялся, что там они с сыном найдут приют. 

Около 11 утра в первое  утро их плавания в море внезапно появился и начал стремительно приближаться к лодке советский парусник — кеч. Корабль был еще слишком далеко, чтобы Олег мог рассмотреть людей на нем. Мальчик понял, что в них могут начать стрелять. Валерий решил, что спастись можно только обманом. Он выключил двигатель и поднял руки, будто сдавался, но перед этим обвязал веревкой и бросил в море водонепроницаемую динамитную шашку с подожженным фитилем. Затем тайком протянул веревку за лодку, пока взрывчатка не оказалась где-то между Минаковыми и их потенциальными захватчиками. Динамит взорвался, когда кеч находился примерно в сотне метров от каяка. Последовал оглушительный взрыв, и преследователи остановились. Скорее всего, подумал Олег, люди испугались, что наткнулись на морское минное поле. Всего шести лет от роду, мальчик уже знал о существовании подводных бомб.

Валерий свернул на юг, против ветра, надеясь, что советский парусник не сможет преследовать их. Волны разбивались о борта каяка. Валерий и Олег видели паруса кеча — советские войска бросились в погоню. Валерию нужно было набрать скорость, поэтому он открыл дроссельную заслонку двигателя и сделал все возможное, чтобы облегчить нагрузку на каяк. Мужчина выбросил за борт насос и кувшин с водой. Это был отчаянный шаг. Он понимал, что они могут погибнуть без пресной воды, но страх оказаться в плену был сильнее.

Им повезло: море покрылось шпилями льда, и юркая байдарка преодолевала препятствия гораздо лучше, чем кеч. Ветер стих; на море опустился скрывший беглецов густой туман. Тем не менее пришлось сбавить скорость, чтобы не врезаться в льдину. Посреди моря один погнутый винт может решить судьбу человека. Олег скорчился — он дрожал от страха каждый раз, когда лодка приближалась к глыбе льда.

С учетом обстоятельств Валерию пришлось внести коррективы в первоначальный план: вместо реки Юкон он решил высадиться на берег на острове Святого Лаврентия. Эта полоса суши длиной сто сорок километров находится на аляскинской стороне «ледяного занавеса»; в то время там проживало около 600 человек, почти все — юпики (коренная народность из числа эскимосских — прим. Newочём).

Прежде чем сойти на берег, Валерий остановился у небольшого скалистого островка неподалеку. Он достал зеленый жестяной чайник и наполнил его яйцами чаек, найденными в расщелинах между камнями. Мужчина собирался преподнести их в дар местным, когда они с Олегом доберутся до поселения юпиков. На острове Святого Лаврентия четверо островитян внимательно наблюдали за чужаками. Пара бледнокожих незнакомцев вызывала подозрения. Островитяне, возможно, опасались, что Минаковы были агентами «империи зла», как ее называли в Америке. Той весной, после капитуляции Германии, хрупкое согласие между Америкой и СССР дало трещину. В июне военный редактор The New York Times Хэнсон В. Болдуин охарактеризовал советскую внешнюю политику как «резкую, жесткую, агрессивную и безжалостную». В ту пору, когда Минаковы направились к Святому Лаврентию, границы усиленно охранялись. США также опасались, что японцы вторгнутся на Аляску, чтобы разграбить месторождения платины, используемой для изготовления взрывчатых веществ. В более чем ста населенных пунктах вдоль побережья материка и островов добровольческие отряды обороны, многие из которых состояли из коренных жителей,обученных и вооруженных федеральной армией, были готовы дать отпор чужакам. 

Территориальная оборона Святого Лаврентия почти полностью состояла из юпиков. Их база находилась в деревне Савунга, и именно там Минаковы высадились примерно через 20 часов после того, как отправились в путь. Валерий подарил гвардейцам яйца чаек и сумел изобразить свою ненависть к Сталину. Он также дал понять, что, если его попытаются отправить обратно на Чукотку, он застрелит Олега, а затем покончит с собой.

Школьный учитель Фрэнк Доэрти, по совместительству выполнявший обязанности диспетчера территориальной охраны,  был у себя дома в самой большой деревне Святого Лаврентия — Гэмбелле — когда по радио передали известие о Минаковых. Доэрти быстро распорядился отправить катер, чтобы перебежчиков привезли в Гэмбелл. Путь до Савунги составлял около ста километров по бурному морю, и к тому времени, когда прибыла лодка, Олег уже всех очаровал. «Мальчик был в сапогах, зимней шапке и шубе на овчине, — писал позже Доэрти в рассказе для журнала «Аляска». «[Он] быстро адаптировался и был лидером в детских играх».

Помня об угрозе Валерия, гвардейцы проявили осторожность и разделили отца и сына на обратном пути в Гэмбелл. Валерий управлял своим каяком, а Олег путешествовал с Дейвом Эвансоном, 24-летним синоптиком Национальной метеорологической службы, переехавшим на Аляску из Северной Дакоты и в свободное время занимавшимся съемкой антропологических фильмов о местности. После целого дня, проведенного в море, примерно в 20 километрах от Гэмбелла, Эвансон выбрался на берег за припасами в Лагере Лестера. Когда он попытался столкнуть лодку обратно в воду, большая волна перевернула ее, и Эвансона выбросило в море. «Я подхватил его и вытащил на берег», — рассказывал позже Олег.

Эвансон был достаточно рукастым парнем: в детстве он делал самолеты из пробкового дерева, которые потом запускал с сеновала. Однако ситуация оказалась намного сложнее: двигатель лодки был залит водой и, возможно, пришел в негодность. Они не могли добраться до Гэмбелла или сообщить о своем местоположении.

На берегу стояла лачуга, в которой Эвансон попытался уговорить Олега согреться под одеялами из оленьей шкуры. Олег отказался. Эвансон предложил мальчику сардины. Олег отверг и их, но в итоге съел сухарики. Несколько дней и ночей пара спала на мешках с мукой и питалась консервами. «Мы мало общались, — вспоминал Олег. — В основном я был предоставлен сам себе».

Тем не менее Олег не чувствовал страха. Он уже бывал в сложных ситуациях. «Я знал, что рано или поздно папа придет и спасет меня», — объяснил мальчик. В ожидании появления отца Олег часами бродил по пляжу. 

Иногда до хижины доносился гул гидросамолета ВМС США. «Мы думали, что они ищут нас, но никого не видели, — рассказывал Олег. — Каждый день стоял туман». Один пилот заметил лодку Эвансона, но не смог приземлиться — море было слишком неспокойным.

В Гэмбелле жители были так обеспокоены судьбой Эвансона и Олега, что организовали молитвенный кружок в местной пресвитерианской церкви. Валерий добрался до деревни, где остановился у Фрэнка Доэрти. Он не знал, жив ли его сын; его беспокоила и собственная судьба. Когда Доэрти предложил вернуть Минаковых на Чукотку, Валерий в ответ написал записку о том, что в Советском Союзе Олегу предстоят испытания похуже, чем «темные силы ада». Мужчина умолял: «Вы спасли нам жизнь. Не сдавайте нас государству — лучше отпустите на все четыре стороны. Можете сделать так». В конце концов океан успокоился, и несколько жителей Гэмбелла смогли добраться до лагеря Лестера на кожаном каяке — увеличенной версии той лодки, на которой сбежали Минаковы. Спасатели забрали Эвансона и Олега и вернули мальчика отцу. К тому времени мольба Валерия поколебала Доэрти. Он помог советскому перебежчику подать запрос на предоставление убежища в Государственный департамент США.

4 июля 1945 года Олег с трепетом наблюдал, как отважные дети-юпики отмечали День Независимости: прыгали в ледяной океан, плавали в узких протоках воды, бурлящей между ледяными пиками. Затем он отправился на праздничный обед, где впервые попробовал китовый жир, после чего его стошнило.

Валерий тоже радовался жизни в свободной и процветающей стране. Увидев фарфоровую ванну в доме Доэрти, он воскликнул: «А-мэ-рика! А-мэ-рика!»

Но чуть позже, 12 июля, на горизонте появился корабль. Он приближался к Гэмбеллу, — писал Доэрти, — «со стороны советской военно-морской базы в бухте Провидения». Доэрти спрятал Валерия в шкафу. Олег играл на улице, однако инстинктивно понял, что нужно немедленно спрятаться. Мальчик забежал за заброшенное здание и нашел там наполовину заполненное углем мусорное ведро с деревянной крышкой. Олег забрался внутрь и присыпал голову углем. 

Поисковая операция советских солдат продлилась недолго — их корабль стоял на якоре всего несколько минут —  но Олег несколько часов просидел в своем угольном бункере. За это время несколько человек открывали ведро — Олег не издал и писка. Наконец Доэрти нашел мальчика. Он писал: «Увидев лицо этого юноши, я понял, что значит леденящий душу страх».

Однако над Минаковыми нависла очередная угроза. Неделей ранее на острове Святого Лаврентия приземлился военный самолет США с тремя офицерами разведки, переводчиком с русского и агентом ФБР. В результате команда проведет там три недели, расследуя дело Минаковых. Основной задачей будет провести допрос Валерия, чтобы выяснить, не является ли он шпионом.

Досье ФБР на Минаковых насчитывает более 350 страниц; сейчас оно рассекречено. Когда Валерий рассказал историю своего перехода через Берингов пролив, его собеседники решили, что он отказывается «сотрудничать». Они не поверили, что опытный моряк, работавший на советский флот, мог выбросить питьевую воду за борт. «Ему разрешили, — гласили документы ФБР, — вернуться в свою комнату, где он около часа с беспокойным видом наматывал круги по помещению».

25 июля армейский самолет доставил Минаковых в Анкоридж (столица Аляски — прим. Newочём), где допросы продолжились. Оттуда они были отправлены в Сиэтл, где их задержала Служба иммиграции и натурализации. Олег вспоминал, что его держали в «маленькой комнате, разделенной на две части сетчатым забором, который не доходил до потолка. Каждое утро папу забирали на допрос, и я перелезал через щель в заборе, а затем у окошка часами смотрел на происходящее внизу.

«Я не знал, почему оказался в тюрьме, — продолжал Олег, — а папа ходил по комнате, скрипя зубами, и курил. Он был словно в параллельной реальности». 

Оригинал: The Atavist Magazine
Автор: Билл Донахью

Переводила: Эвелина Пак
Редактировала: Софья Фальковская