Настенная живопись — это та спорная территория, где попытки переписать историю и предвидеть будущее борются за место под солнцем.

Антон Рефрежье, 1948 год

«Возможно, однажды одно ведро белой краски и пара человек в считанные мгновения уничтожат то, над чем я так долго трудился, — писал Антон Рефрежье в 1949 году, размышляя над созданием 27-панельной стенописи в вестибюле Ринкон Аннекс — крупного почтового отделения, расположенного неподалеку от набережной Эмбаркадеро в Сан-Франциско. — А на следующее утро все будет так же, как и три года назад: голые стены, лишенные тех красок и идей, что пугают людей и тревожат их умы».

Из 83 художников именно Рефрежье был выбран для создания стенописи по заказу Управления общественных работ США (WPA). Художник подписал контракт на $26 000 по программе Федерального художественного проекта WPA, и это стало последней хорошей новостью в многострадальном проекте. Незадолго после затея была приостановлена, так как США, в ответ на нападение на Перл-Харбор в декабре 1941 года, вступили во Вторую мировую войну. После ее окончания Рефрежье был дан зеленый свет, и он продолжил работу над картинами, которые должны были отразить всю историю Калифорнии: от плаваний сэра Фрэнсиса Дрейка и Золотой лихорадки до землетрясения в Сан-Франциско 1906 года и бесчисленных забастовок рабочих. Тут-то и начались проблемы.

Рефрежье родился в Москве в 1905 году и в 1920-м эмигрировал в Соединенные Штаты Америки. Отучившись в Школе дизайна Род-Айленда, он начал свою карьеру сет-дизайнером, но вскоре ушел в работы для океанских лайнеров и частных резиденций. Позднее Рефрежье стал работать по программе Федерального художественного проекта, создавая стенописи для Всемирной выставки в Нью-Йорке 1939 года. Будучи приверженцем социального реализма, художник в своих работах передавал все тяготы и невзгоды трудящихся. Его работа для Всемирной выставки была посвящена достижениям сотрудников Федерального художественного проекта. Кроме того, он был преданным сторонником идей левого толка и даже проиллюстрировал американское марксистское издание «Новые массы». Стенопись в Ринкон Аннекс также должна была отразить его симпатию к рабочему классу, — даже если бы было необходимо показать не самые светлые стороны в истории Калифорнии.

Среди тех сцен, что изобразил Рефрежье (а это и золотая лихорадка, и возведение калифорнийского флага с медведем, и постройка Золотых ворот), можно заметить бунт 1877 года в Сан-Франциско, когда белые рабочие нападали на китайских иммигрантов, и забастовку на Западном побережье в 1934 году. Расписывая встречу ООН в Сан-Франциско, художник изобразил Советский флаг с серпом и молотом. Однако послевоенная Америка была охвачена антикоммунистической лихорадкой: наличия русских корней у Рефрежье хватило, чтобы вызвать подозрения со стороны государства.

Со временем им заинтересовались цензоры. Государственная администрация Вашингтона не одобрила его портрет президента Франклина Д. Рузвельта. В письме от ноября 1947 года они указали, что не принимают изображения любых «известных лиц в росписи». В разговоре с San Francisco Chronicle Рефрежье заявлял, что это связано с политикой Трумэна по дискредитации Рузвельта, и ему пришлось подчиниться. Католическая церковь пожаловалась, что монахи на одной из фресок слишком полны (художник сделал их стройнее). Ветераны США требовали исключить секцию про забастовки на побережье из-за того, что один из бастующих был изображен с их эмблемой на пилотке, а это, по их мнению, пропагандировало коммунистические настроения. Однако здесь мужчина возразил: у него были фотографии, подтверждающие то, что протестующие действительно носили эти эмблемы. Вашингтонская администрация приняла решение завесить фрески до тех пор, пока стороны не придут к соглашению. Антона Рефрежье активно поддерживали как художники, так и докеры, выходя на протесты. В конце концов, было решено оставить всю секцию, но уже без эмблемы, — на что согласился и Рефрежье.

Все 27 фресок были завершены в 1948 году. «Наконец-то можно вздохнуть свободно, — иронично подметил колумнист San Francisco Chronicle Герб Каэн. — Во вторник художник Антон Рефрежье наложил последние штрихи на свою нашумевшую роспись в Ринкон Аннекс … Теперь она в полном порядке и навряд ли еще кому-то помешает».

Но проблемы на этом не закончились; местные консерваторы продолжали критиковать содержимое фресок. В мае 1953 года конгрессмен Герберт Скаддер из города Себастопол (небольшое поселение в 80 км от Сан-Франциско) направил резолюцию в конгресс с требованием удалить стенописи. Решающее слушание было проведено комитетом Палаты представителей по путям и средствам. «Впервые в конгрессе потребовали приговорить к смертной казни из-за росписи», — писал The Chronicle.

На слушании Скаддер порицал стенописи, называл их «подрывающими устои» и «исторически неточными». Он даже ссылался на низкое качество работ, особенно осуждая изображения «толстопузых монахов» (возможно, для него их недостаточно уменьшили), «карликовые головы» и «садистские выражения» прочих лиц. Были и те, кто защищал работы художника. «Это в действительности было, — возражал член Палаты представителей от Сан-Франциско Джон Ф. Шелли, — и мы не можем утверждать обратное просто потому, что нам не нравится сам автор». Комитету понадобилось две недели, чтобы вынести решение, и, в конце концов, он прогнулся под давлением директоров музеев, художественных критиков, самих художников и большинства калифорнийских политиков. Росписи решили оставить в покое.

Впоследствии Ринкон Аннекс превратился в Ринкон-центр, частный комплекс с офисами и фуд-кортом. Сегодня офисные работники в спешке даже и не замечают знаменитые стенописи вестибюля. В 1980-х монументалист Ричард Хаас добавил еще одну серию росписей к атриуму здания: он изобразил оживленные сцены из жизни калифорнийских земледельцев, развитие технологий и транспорта.

«Росписи Хасса передают изобилие и благополучие, напрямую связанные с плодами свободного предпринимательства и американской мечты», — писал Томас Порту, сотрудник Американского института по защите культурного наследия (American Institute for Conservation, AIC), которому было поручено следить за работами Рефрежье. В 2016 году в блоге AIC, сравнивая работы Рефрежье и Хасса, он писал: «Очевидно, что в соседстве этих двух совершенно разных работ есть своя ирония. Однако только находясь между ними, можно прочувствовать всю уникальность американского быта».

Питер Крэшес, 2018 год

Я художник и организатор благоустройства своего района Проспект-Хайтс в Бруклине. Своими действиями я стараюсь улучшить прозрачность и подотчетность действий правительства, так как за ним часто замечают махинации с документами и сотрудничество с местными элитами. Начатое еще в 2003 году строительство Pacific Park затруднило жизнь нашего района. Изначально он назывался Atlantic Yards, но был переименован в 2014 году. Этот крупный проект размером в 22 акра должен был включать в себя арену Барклайс-центр и еще 16 других зданий. Из-за постоянных задержек план строительства растянули на 30 лет вместо заявленных 10, поэтому завершат его только в 2035 году.

Проспект-Хайтс представляет собой небольшое сообщество, чьи интересы находятся в тесном контакте с близлежащими международными корпорациями. Pacific Park частично разрабатывается американской дочерней компанией шанхайских холдингов Greenland USA. Барклайс-центр проспонсирован российским миллиардером Михаилом Прохоровым; ему же принадлежит баскетбольный клуб Бруклин Нетс.

Арена открылась в 2012 году, и уже через год MTV провел здесь Video Music Awards. Церемония мало чем отличалась от типичной бруклинской местной вечеринки. Там, где MTV расстелил красную ковровую дорожку, мы ежегодно стелим свою. Там, где Майли Сайрус танцевала тверк перед камерами, наши дети ежегодно устраивают танцевальные соревнования. Там, где толпы фанатов шумно приветствовали таких звезд, как Ариана Гранде, наши дети радовались хот-догам, надувным домикам, гримировали лица и смотрели шоу талантов с животными. Мы закатываем вечеринки для людей вокруг нас, в то время как корпорации раскатывают красную ковровую дорожку только для своей аудитории. Во время шоу MTV нам приходилось гулять мимо стальных баррикад и показывать свои документы, просто чтобы попасть к себе домой.

В августе 2015 года застройщики Pacific Park поместили десять стенописей на 250-метровые строительные леса на Дин-стрит. Они должны были выражать целостность сообщества, его креативность, но в итоге стали частью бренда всего проекта. Сопутствующая рекламная кампания проводилась только для прессы и местной выборной администрации; организаторы устроили специальный марафон, чтобы завершить росписи за один день, а детям выдавали цветные мелки для тротуара и раскраски с названием проекта.

С моей точки зрения, само событие было разработано специально для камер СМИ. Роспись (в целом состоящая из геометрических фигур) похожа на спокойный фон, подходящий для интервью на ТВ или фото в Инстаграме. Строительство продолжается, и, похоже, стенописи останутся здесь еще года на два, так как застройщик кое-как укладывается в сроки.

Еще с адвокатской практики я завел себе привычку искать выгоду для каждого, будь то политик или бизнесмен, привык следить за результатами их действий. Это повлияло и на то, как я стал воспринимать искусство. Через месяц после появления росписей в Бруклине я посетил Ринкон-центр, где мое внимание привлекли 27-панельные стенописи Антона Рефрежье об истории Сан-Франциско. Он прошел отбор еще в 1941 году, однако закончил работу только в 1948-м, пройдя через тяжелые споры с местной администрацией. Против появления работ на свет стояли серьезные люди, включая Ричарда Никсона, который тогда был конгрессменом от Калифорнии.

Попытки Рефрежье вынести прогрессивный для того времени политический посыл в общественную среду можно сопоставить с размещением росписей в моем районе. В целом безобидные, но ориентированные только на продвижение проекта, бруклинские работы лишь временно занимают место на стене; творения Антона Рефрежье, в свою очередь, простоят века. Все благодаря рвению художника сохранить свою работу. Его идеализм и оптимизм, поддерживающее это рвение, — вот что открылось мне.

Для этого проекта я создавал росписи, основываясь на фотографиях с VMAs 2013, установления росписей в Pacific Park и воспоминаниях про вечеринку на районе. Моя работа — это и возможность отойти от обычной деятельности, и получить ощутимый результат. Я передаю то прекрасное, что вижу в своем районе, идентичность его сообщества, что особенно важно на фоне произошедших изменений.

Как художник, я замечаю то, что волнует нас, и стараюсь запечатлеть события, достойные быть увековеченными. Для меня рисунок клоуна на детской руке или сам ребенок, танцующий электрик на улице, никак не должны быть связаны с политикой правительства. Деньги корпораций порождают влияние и сеют контроль, но создание чего-то, что находится за пределами этих ценностей, вселяет надежду.

Питер Крэшес живет и работает в Бруклине. Он представлял свои работы на выставках в James Gallery, Graduate Center at CUNY, Derek Eller Gallery, Momenta Art, Theodore:Art и White Columns — все они расположены в Нью-Йорке.

По материалам: Topic

Переводил: Булингир Надвидов 
Редактировала: Слава Солнцева