Музыка, как утверждал философ Артур Шопенгауэр, откликается в наших сердцах больше, чем любой другой вид искусства. Талантливые композиторы могут передать чувство неописуемой радости — и в то же время вызвать непередаваемый страх.
Многие известные примеры пугающей музыки были написаны для фильмов ужасов. В них часто используются лейтмотивы с повторяющимися элементами, чтобы показать присутствие монстра. Другой прием, «Микки Маусинг», синхронизирует музыкальное сопровождение с действиями персонажа. В фильме Альфреда Хичкока «Психо» композитор Бернард Херрман использовал для нашумевшей сцены в душе только струнные инструменты. Грубая текстура резких скрипичных аккордов похожа на человеческий крик и задействует те же механизмы в нашем мозге.
Саундтреки к фильмам «Изгоняющий дьявола» и «Сияние», которые стали законодателями жанра ужасов, были вдохновлены классической композицией «Полиморфия», написанной Кшиштофом Пендерецким в 1961 году под влиянием польского авангардного движения. Как объясняется в видео из YouTube на канале Sound Field, «Полиморфия» объединяет скопления звуков с тональными кластерами — аккордами, состоящими из соседних полутонов, — чтобы создать дезориентирующую и нервирующую какофонию. Получившийся звуковой ландшафт, как отмечает Sound Field, «помог поместить “Изгоняющего дьявола” в демоническое измерение».
Хотя названные партитуры и нагоняют страх, они — ничто по сравнению с классической музыкой в нашем списке, где каждая композиция призвана напоминать о самых смертоносных и трагических событиях в истории человечества. Несмотря на использование тех же композиционных приемов, сила этих произведений заключена в их связи с этими событиями и том, как она воплощается в жизнь.
Если другие виды средств массовой информации склонны извлекать выгоду из трагедий реальной жизни (вспомните, как в криминальной документалистике драматизируют и даже мифологизируют преступления серийных убийц), то музыка почти всегда представляет собой дань уважения, увековечивание жертв и осуждение нападавших. (Шопенгауэр разъясняет почему.) Более того, классические музыкальные композиции этого списка содержат в себе память о событиях, которые уходят всё дальше в прошлое, а значит, постепенно забываются.
«Плач по жертвам Хиросимы» Кшиштофа Пендерецкого
Пендерецкий, тот самый автор «Полиморфии», родился в 1933 году в Дембице — небольшом городке на юге-востоке Польши. Он рос в разгар Второй мировой войны, и созданная им музыка уходит корнями в зверства, свидетелем которых он стал подростком: нацистская и советская оккупация Польши, Холокост и послевоенное притеснение со стороны СССР.
«Плач по жертвам Хиросимы» был написан в 1960 году, а в следующем уже транслировался по радио Варшавы. Он посвящен убитым 6 августа 1945 года в результате первого в истории военного применения ядерного оружия армией США. В «Плаче», как и в «Полиморфии», содержатся тональные кластеры, которые шокируют слушателя точно так же, как человечество было шокировано невообразимой мощью бомбы. И хотя Пендерецкий не был первым композитором, использовавшим кластеры, он вывел этот прием на новый уровень. В варшавской студии экспериментальной музыки он смог сгруппировать большее количество тонов, чем его предшественники. Как и в случае с бомбой, технологии дали миру (в данном случае музыкальному) ужасающие возможности.
Оркестр Пендерецкого, который сам играл на струнных, ограничен скрипками, альтами, виолончелями и двойными басами. В связи с этим «Плач» очень напоминает музыку из сцены «Психо» в душе и производит тот же эффект: разрозненные визги почти сотни инструментов имитируют не только взрыв самой атомной бомбы, но и крики тысяч людей, на которых она упала.
WTC 9/11 Стива Райха
«Как будто искореженная сталь Берлина, Кёльна и Токио остановилась в четырех кварталах от места, где мы живем» — так американский композитор Стив Райх описал свое восприятие террористических атак на башни-близнецы 11 сентября. Райх родился в Нью-Йорке в еврейской семье. Его не было в городе, когда самолеты нанесли удар, но там оставались его сын, внучка и невестка. Он прождал в штате Вермонт шесть часов, прежде чем получил подтверждение того, что его семья не пострадала и смогла покинуть Манхэттен.
Райх известен использованием в музыке звуков окружающего мира. В данную композицию он включил записи, связанные с терактом, а именно телефонные гудки, работу пожарных и регулировщиков движения, пытающихся разобраться в ситуации, а также слова очевидцев, спустя годы рассказывающих о событиях. Так называемая «мелодия речи» Райха сопровождается струнным квартетом, который, как в фильмах ужасов, имитирует записи и отвечает им. Квартет не столько подражает звуку настоящих самолетов, сколько передает шок и ужас, последовавшие за их столкновением. При прослушивании WTC 9/11 вы почувствуете себя на месте тех, кто метался из стороны в сторону в районе крушения, задаваясь вопросом, когда же рухнут башни.
Композиция поднимает вопрос об интерпретации аббревиатуры Всемирного торгового центра — WTC. World to come или «грядущий мир» — это одна из версий, отсылающая к идее в иудаизме, согласно которой нынешний порочный мир должен смениться лучшим. Кроме звуков с места происшествия, Райх включил в произведение голоса женщин, исполняющих шемиру — традиционный еврейский ритуал, когда живые бдят за телами умерших, читают псалмы и библейские отрывки. У этого ритуала есть две цели. Практическая заключается в защите тела от животных и насекомых, а духовная — в сопровождении души до погребения. Голоса женщин, «провожающих» души жертв теракта (ритуал длился семь месяцев из-за сложности с идентификацией ДНК), можно услышать в третьей части композиции вместе с пением кантора из синагоги Нью-Йорка. Эти элементы добавляют в музыку как надежду, так и тревогу. Ближе к концу произведения композитор Дэвид Лэнг, друг Райха, произносит: «Грядущий мир. На самом деле, я не знаю, что это» (после чего мы слышим голос, который добавляет: «Этот мир уже здесь» — прим. Newочём).
«Я никогда не видел другой бабочки» Чарльза Дэвидсона
Холокост побудил к созданию бесчисленного множества пугающих произведений классической музыки: от «Даже когда Бог молчит» Майкла Хорвица (эти слова были написаны на стене кем-то, скрывающимся от гестапо) до «Дневника Анны Франк: оратория для голоса с оркестром» Оскара Моравеца с выдержками из знаменитого дневника. Стоит также отметить — как минимум, из-за культурного влияния, — как оплакивается бесчеловечность нацистов в незабываемой теме фильма Стивена Спилберга «Список Шиндлера», написанной оскароносным композитором Джоном Уильямсом.
Основой для «Я никогда не видел другой бабочки» Чарльза Дэвидсона стали стихотворения, написанные еврейскими детьми в гетто Терезиенштадт. Это был курорт к северу от Праги, который превратили в трудовой лагерь и транзит в лагеря смерти. Предназначенная для небольшого детского хора, композиция сама по себе достаточно жуткая. Но она становится еще страшнее, если знать исторический контекст. Во время Второй мировой войны Терезиенштадт, в котором содержались, в основном, дети и старики, служил для поддержки нацистской лжи о том, что депортированных из Германии евреев отправляли работать на восток, якобы не подвергая массовому убийству в газовых камерах. Из 15 000 детей, заключенных в гетто, выжили только 100.
Композиция «Я никогда не видел другой бабочки» была запечатлена в двух удостоенных наград документальных фильмах PBS. Она выступает одним из наиболее часто используемых музыкальных произведений, вдохновленных Холокостом. Ее часто исполняют как канторы в синагогах, так и светские организации. После распада Советского Союза в 1991 году музыка Дэвидсона исполнялась в Терезиенштадте перед людьми, пережившими Холокост, знаменуя 50 лет со дня создания гетто.
«Повсюду к концу времен» The Caretaker
Пожалуй, самая страшная композиция в списке — это «Повсюду к концу времен». Она основана не на пугающем историческом событии, а на ужасающем человеческом опыте, о котором в последнее время довольно часто пишут в новостях, благодаря разработке экспериментального лекарства. Речь идет о болезни Альцгеймера.
Лейланд Джеймс Кирби, также известный как The Caretaker, выпустил «Повсюду к концу времен» в качестве своей 11-й и последней записи. Наиболее точно можно описать ее как «ослабевающий цикл зернистой бальной музыки, проигрываемой через граммофон». В течение нескольких часов композиции эпохи джаза и бурных двадцатых, окрашенные горько-сладкой ностальгией, постепенно превращаются в бессвязный белый шум, имитирующий последствия потери памяти. «Застряв где-то между сказочным и смертельным», по словам одного рецензента, «величие старости и накопленного опыта» уступает место бесплодной пустоши — пространству, где есть звук, но не может быть музыки.
Композиция Кирби ужасает отчасти потому, что основывается на наших знаниях о деменции. «Повсюду к концу времен» проходит через различные стадии болезни точно так же, как это бывает с человеком и его близкими. Песни в начале альбома настолько безмятежно приятны, что в них легко заблудиться. Кирби хочет, чтобы вы забылись, окутанные уютной, знакомой дымкой, только для того, чтобы очнуться в мире, который стал совершенно неузнаваемым.
По материалам Big Think
Автор: Тим Бринхоф
Переводила: Екатерина Лобзева
Редактировала: Елизавета Яковлева, Валерия Зитева
