Среднее время прочтения — 5 мин.

Кино — это форма искусства, полная неожиданностей. Знаменитый кинорежиссер считает, что в супергеройских фильмах нет никакой остроты.

Читает Тарасов Валентин
Подкаст на YouTube, Apple, Spotify и других сервисах

В начале октября я был в Англии и дал интервью журналу Empire. Меня спросили о фильмах «Марвел». И я ответил. Я сказал, что попробовал посмотреть несколько из них, и это не мое. На мой взгляд, у них больше общего с тематическими развлекательными парками, чем с кино в том виде, в котором я его знаю и люблю. И поэтому я не считаю их кинематографом.

Некоторые прицепились к последней части моего ответа, как будто я сказал что-то оскорбительное или выразил ненависть к «Марвел». Если кому-то угодно интерпретировать мои слова именно так, я ничего не могу с этим поделать. 

Многие кинофраншизы созданы поистине талантливыми мастерами своего дела. И это заметно на экране. Подобные фильмы меня не интересуют исключительно из-за моего вкуса и темперамента. Я знаю, что если бы я был помладше и мое детство выпало бы на другое десятилетие, я был бы в восторге от этих картин и, возможно, даже захотел бы снять что-то наподобие. Но я рос в другое время, и мое видение кино (каким оно было и могло бы быть) настолько же далеко от вселенной «Марвел», насколько Земля далека от системы Альфа Центавра. 

Для меня, для режиссеров, которых я люблю и уважаю, для моих друзей, которые занялись созданием фильмов примерно в то же время, что и я, вся суть кино заключается в откровении — эстетическом, эмоциональном и духовном. Оно о героях, о сложности человека и его противоречивой, а иногда и парадоксальной натуре, о том, как один персонаж может ранить или любить другого и внезапно столкнуться лицом к лицу с самим собой.

Кино — это противопоставление неожиданного на экране и в жизни, с долей драмы в его интерпретации, это расширение представления о том, что возможно в форме искусства.

И в этом заключалось самое главное для нас: кинематограф — это форма искусства. Было время, когда это утверждение считалось спорным, а мы настаивали на том, что кино — это такое же искусство, как литература, музыка и танец. И мы пришли к пониманию, что искусство можно найти во множестве мест, оно может принимать разные формы: искусство — это и «Стальной шлем» Сэмюэла Фуллера и «Персона» Ингмара Бергмана, «Всегда хорошая погода» Джина Келли и Стэнли Донена и «Восход Скорпиона» Кеннета Энгера, «Жить своей жизнью» Жан-Люка Годара и «Убийцы» Дона Сигела. 

Или фильмы Альфреда Хичкока — полагаю, можно сказать, что у Хичкока своя франшиза. Или что он был нашей франшизой. Каждая его новая картина была долгожданным событием. Сидеть в битком набитом зале одного из старых театров и смотреть «Окно во двор» было необычным опытом. Все было пронизано особой химией между аудиторией и кинокартиной, и это было потрясающе.

И в определенном смысле некоторые фильмы Хичкока тоже напоминали парк развлечений. Я говорю о «Незнакомцах в поезде», где кульминация разворачивается на карусели в настоящем парке, и «Психо», который я смотрел на ночном показе в день премьеры, и это было незабываемо. Люди шли туда, чтобы удивиться и пощекотать нервы, и они не были разочарованы. 

Шестьдесят или семьдесят лет спустя мы все еще смотрим эти фильмы и восхищаемся ими. Но повергают ли они нас в шок и трепет, как раньше? Не думаю. «К северу через северо-запад» содержит великолепные сцены, но они были бы всего лишь последовательной сменой динамичных и плавных композиций и кадров, если бы не болезненные эмоции в центре истории об абсолютной потерянности персонажа Кэри Гранта.

Кульминация «Незнакомцев в поезде» очень искусна, но фильм до сих пор откликается нам сегодня не поэтому. Дело во взаимодействии главных героев и в грубом поведении персонажа Роберта Уокера.

Некоторые утверждают, что картины Хичкока похожи одна на другую, и возможно, это правда, ведь сам Хичкок задумывался об этом. Однако однотипность нынешних кинофраншиз — это нечто другое. В фильмах «Марвел» есть много элементов, которые попадают под мое определение кино. Чего в них нет, так это загадочности и подлинного эмоционального напряжения. Ничто не пробирает до мурашек. Эти картины созданы для удовлетворения специфических интересов и являются вариациями немногочисленного набора тематик. 

Они называются сиквелами, но по сути это просто ремейки. Каждая деталь в них официально утверждается, по-другому быть не может. В этом вся природа современных кинофраншиз. Изучается рынок, аудитория, все проверяется, совершенствуется и снова тестируется, потом доводится до идеала, пока фильм не будет полностью готов к потреблению.

Другими словами, они представляют из себя все то, чем фильмы Пола Томаса Андерсона, Клер Дени, Спайка Ли, Ари Астера, Кэтрин Бигелоу или Уэса Андерсона не являются. Когда я смотрю фильмы любого из этих режиссеров, я точно знаю, что сейчас увижу нечто абсолютно новое и пройду через что-то неожиданное. Мое понимание того, как можно вести повествование через движение кадров и звуки, возрастет в разы.

Так в чем же моя проблема, спросите вы? Почему бы мне не отстать от супергеройских фильмов и других франшиз и позволить им спокойно существовать дальше? Причина очень проста. Сегодня во многих уголках страны и мира кинофраншизы будут первым, что вы увидите при походе в кино. Это довольно печальное время для киноиндустрии, и количество независимых кинотеатров постоянно уменьшается. Баланс сместился в сторону стриминга как основного канала. И все же я не знаю ни одного кинорежиссера, который не хотел бы снимать фильмы для большого экрана, чтобы показывать их перед аудиторией в кинозале. 

И я такой же. И я говорю это как человек, который только что закончил работу над картиной для Netflix. Этот и только этот сервис позволил нам сделать «Ирландца» таким, каким он задумывался, и я бесконечно благодарен за это. У нас есть подходящая площадка, и это прекрасно. Хотел бы я, чтобы его крутили на больших экранах подольше? Разумеется. Но неважно, с кем ты сотрудничаешь при создании фильмов, факт в том, что франшизы заполонили все кинотеатры.

И если вы скажете мне, что это обычный вопрос спроса и предложения, и людям нужно давать то, чего они хотят, я не соглашусь. Это как с курицей и яйцом. Если людям давать только определенные вещи и бесконечно продавать их, конечно, они будут хотеть их еще больше. 

Вы можете возразить, не могут ли тогда зрители просто пойти домой и смотреть все, что вздумается на Netflix, iTunes или Hulu? Конечно могут — где угодно, только не на большом экране, где режиссер изначально планировал показывать свое творение.

Как нам всем известно, за последние двадцать лет киноиндустрия изменилась во всех аспектах. Но наиболее тревожные перемены происходят почти незаметно. Риск исчезает совсем понемногу, но стабильно. Многие сегодняшние фильмы — идеальный продукт для моментального потребления. Многие из них созданы командами талантливых людей. Тем не менее они упускают важнейшее, что присуще кино — объединяющее видение одного художника. Ведь, разумеется, художник-одиночка — самый рискованный фактор.

Я ни в коем случае не подразумеваю, что фильмы должны стать хорошо спонсируемой формой искусства или что они когда-либо являлись таковой. Когда голливудские студии процветали, бесконечные споры между режиссерами и бизнесменами были постоянными, но это было продуктивное напряжение, которое породило несколько величайших фильмов. Говоря словами Боба Дилана, лучшие из них были «героическими и зрелищными».

Сегодня этого напряжения уже нет, и некоторым бизнесменам абсолютно безразлично искусство и история кино, и это безразличие — смертельная комбинация презрения и овеществления. К сожалению, ситуация такова, что теперь у нас есть две отдельные сферы: аудиовизуальный развлекательный контент и кино. Они иногда пересекаются, но это случается все реже. И я боюсь, что финансовое доминирование первого будет использовано, чтобы свести к нулю существование второго.

Каждый, кто мечтает снимать кино или кто только-только начинает это делать, должен понимать, ситуация в искусстве довольно жестока и неприветлива. И даже тот факт, что я пишу эти строки, наполняет меня ужасной грустью.

По материалам New York Times
Автор: Мартин Скорсезе — режиссер, обладатель премии «Оскар», писатель и продюсер.

Переводила: Анастасия Загайнова
Редактировала: Анастасия Железнякова