Среднее время прочтения — 7 мин.

Движение антироста требует намеренного сокращения размеров экономики, чтобы решить климатические проблемы, избавить жизнь от лишней работы и лишних вещей и повысить наше благополучие. Но разве не похоже все это на утопическую фантазию?

Читает Тарасов Валентин
Подкаст на YouTube, Apple, Spotify и других сервисах

В 1972 году группа ученых из Массачусетского технологического института  в своем докладе «Пределы роста» спрогнозировала, что произойдет с человечеством, если темпы развития экономики и увеличения численности населения продолжат расти. По итогам компьютерного моделирования они пришли ко вполне однозначному выводу: на планете с ограниченным числом ресурсов прогрессирующий и неограниченный рост невозможен. Рано или поздно невосполняемые ресурсы вроде нефти будут исчерпаны.

Экономический рост всегда воспринимался как позитивное явление. Он стоит в одном ряду со стабильной работой и финансовым благополучием. Со времен Второй мировой войны ВВП считается главным показателем благосостояния всего государства. Артур Окун, экономист из команды Джона Ф. Кеннеди, предполагал, что каждый раз, когда ВВП повышается на три пункта, уровень безработицы падает на один процент. Данная гипотеза — одна из причин, почему показатель валового внутреннего продукта так часто упоминается перед президентскими выборами. 

Однако рост экономики принес и проблемы: глобальное потепление из-за выбросов CO2 (и, как следствие, ухудшения погодных условий), потеря биоразнообразия, затруднения в сельском хозяйстве. В результате многие активисты, исследователи и политики начали сомневаться в нынешних представлениях об экономическом росте как о позитивном явлении. Этот скептицизм вылился в движение антироста (англ. degrowth movement). Его сторонники заявляют, что рост экономики неразрывно связан с повышением выбросов CO2. Движение призывает к существенному снижению потребления энергии и иных ресурсов, что неминуемо приведет к сокращению уровня ВВП. 

Зеленый Новый курс, продвигаемый Александрией Окасио-Кортес (с 2019 года она избрана от демократов в Палату представителей США — прим. Newочём), направлен на снижение выбросов CO2 через развитие отрасли возобновляемой энергетики. Однако представители движения антироста считают, что нужно двигаться еще дальше — переосмыслить и навсегда разделить понятия прогресса и экономического развития. Новое понимание экономического успеха должно включать в себя высокую доступность государственных услуг, сокращенную рабочую неделю и большое количество свободного времени. Такой подход не только поможет в борьбе с климатическими изменениями, но и избавит мир от культа трудоголизма, из-за которого многим приходится прикладывать нечеловеческие усилия, чтобы просто сводить концы с концами. 

Многие активисты, исследователи и политики начали сомневаться в нынешних представлениях об экономическом росте как о позитивном явлении. 

Движение антироста своими корнями уходит во Францию. В начале 2000-ых Серж Латуш, профессор экономической антропологии из Университета Париж-Сюд, начал активно писать об антиросте (фр. décroissance) в газете Le Monde Diplomatique. Отдавая должное «Пределам роста», введением собственного понятия Латуш расширил саму концепцию, [представленную в докладе ученых из Массачусетса]. Речь [у него] шла уже не о том, есть ли предел вообще, а о том, как ограничить рост, если вся наша политико-экономическая система основана на нем? Как в условиях ограниченной экономики выстроить общество с высоким уровнем жизни?

Антирост — ключевое слово в левых и академических кругах по всему миру. В рядах сторонников этой концепции — экономисты, экологи, демократические социалисты и активисты всех возрастов. Для них создание мира пост-роста (мира, где экономика больше не направлена на постоянный рост — прим. Newочём) — это возможность в корне изменить критерии успеха и процветания, выступить против финансового и социального неравенства и сохранить нашу планету. 

Столь привлекательная перспектива набирает сторонников. Первая международная конференция по теме антироста была проведена в 2008 году в Париже и собрала около 140 участников. С тех пор прошло пять конференций, и уже в 2018 году, чтобы обсудить проблемы роста, съехалось более 700 человек. Также выросло и количество научных работ по этой теме. В 2018 году 238 деятелей науки подписали письмо, опубликованное в газете The Guardian, где призвали общественность всерьез задуматься о будущем пост-роста.

«Учитывая тот факт, что наша экономика слишком долго основывалась на концепции роста, просто сорвать стоп-кран не выйдет, — заявил Йоргос Каллис, исследователь окружающей среды и специалист по политической экологии из Автономного университета Барселоны, а также автор книги Degrowth («Антирост»). — Чтобы замедлить экономику и не посеять хаос, мы должны пересмотреть наши представления обо всей экономической системе».

Вот как приверженцы антироста представляют себе этот процесс: после того, как снизится потребление энергии и ресурсов (что в свою очередь ограничит экономику), необходимо будет перераспределить имеющиеся блага и осуществить переход из материалистического общества в такое, где ценности связаны с упрощением образа жизни и отказом от платы за труд и иную деятельность.

Принятие концепции антироста будет означать то, что многого станет меньше: сократится количество мест на производствах, сузится ассортимент торговых марок в продуктовых магазинах, а вместе с исчезновением быстрой моды станет меньше и дешевых одноразовых изделий. Семьи, скорее всего, будут пользоваться одной машиной вместо трех, а в отпуске предпочтут поезд самолету. Совместные походы по магазинам с родными и близкими сменятся досугом, который не требует денежных трат.

На практике это потребует повысить качество бесплатных государственных услуг. У людей не возникнет нужды в высоком доходе, если им не придется тратиться на здоровье, ЖКХ, образование и транспорт. Некоторые сторонники антироста также выступают за введение безусловного базового дохода, чтобы компенсировать сокращенную рабочую неделю.

Люди могут попробовать окунуться в мир пост-роста уже сегодня, потребляя меньше товаров. Однако окончательно перейти в этот мир будет слишком сложно безо всех необходимых государственных услуг, встроенных в его модель. Сейчас наша работа, досуг и общее качество жизни определяется в терминах потребления. Сокращение рабочего времени, урезание прибыли и снижение объема используемых ресурсов негативно отразится на качестве жизни большинства людей, если только общество не предпримет шаги по удовлетворению их потребностей.

Поскольку в нашем мире слишком мало реальных примеров антироста, Йоргос Каллис в своей статье за 2015 год предпринял попытку объяснить эту концепцию на основе вымышленной утопии. Он ссылался на книгу Урсулы К. Ле Гуин «Обделенные» и описанную в ней планету Анаррес. Благодаря существовавшей там эгалитарной (построенной на равенстве возможностей — прим. Newочём) системе ее жители, несмотря на стесненность в ресурсах, сумели наладить справедливую и осмысленную жизнь в противовес соседней капиталистической планете Уррас.

«Вот как мы представляем себе хорошую жизнь. Эта жизнь проста, и совсем не похожа на ту, где мы производим все больше и больше, движемся все быстрее, а выбор только расширяется», — размышляет Каллис.

Критики антироста заявляют, что эта концепция хороша лишь в теории, а на практике ограничение всей экономики никак не снизит уровень CO2 до нуля. Принимая во внимание неравное распределение доходов, сокращение объема экономики может обездолить нуждающихся. 

Вот как мы представляем себе хорошую жизнь.

Роберт Поллин — профессор экономики Массачусетского университета в Амхерсте и один из руководителей расположенного там исследовательского института политэкономии. Частично разделяя настроения в движении антироста, он при этом совершенно не согласен, что подобная система может заработать даже к тому моменту, когда она нам действительно понадобится. 

Поллин подтверждает, что при снижении ВВП выбросы действительно уменьшатся, хоть и не слишком сильно. При этом десятипроцентный спад ВВП, которым мы заплатим за снижение выбросов на те же 10%, для экономики окажется вдвое хуже, чем Великая рецессия (так называют мировой экономический кризис, начавшийся в 2008 году — прим. Newочём). Другими словами, снижение выбросов CO2 всего на 10% может повлечь высокие социальные риски.

Чтобы объемы выбросов опустились до нуля, потребуется запустить процесс антироста — но только в использовании ископаемого топлива. «Нам совсем не обязательно ограничивать себя во всем, — объясняет Поллин. — На практике необходимо лишь сократить добычу ископаемых видов топлива и существенно увеличить инвестиции в возобновляемую энергетику и рациональное энергопотребление». Это, в сущности, и есть Зеленый Новый курс: расширение отрасли возобновляемой энергетики, последующая ликвидация топливной промышленности и обеспечение перехода на новые рабочие места всем, кого коснутся изменения.

По мнению Поллина, это само по себе — уже радикальный шаг. Будучи реализован, план за 30 лет ликвидировать выбросы CO2 ликвидирует и крупнейший сектор мировой экономики. Ученый считает, что и без масштабных общественных изменений такая инициатива весьма и весьма амбициозна. 

«Если мы всерьез возьмемся за экологию, то у нас в распоряжении будет  всего несколько десятилетий, чтобы достичь ощутимого прогресса. И неважно, нравится мне это или нет, но мы не станем тратить оставшееся время на свержение капитализма», — подытожил Поллин.

Антирост может быть отражением чего-то большего, нежели просто стремление к минимализму.

Может ли Америка прийти к антиросту? Последний опрос на тему климата от Йельского университета показал: больше половины американцев (включая тех, кто проживает в «красных штатах» (штатах, поддерживающих республиканскую партию — прим. Newочём)) согласны с тем, что защита окружающей среды гораздо важнее экономического роста. 

Сэм Блисс, докторант по природным ресурсам в Вермонтском университете и член объединения DegrowUS, считает, что в культурном плане популярность таких личностей, как Мари Кондо — звезды Netflix, призывающей избавиться от вещей, не приносящих нам радости, — коренится во все нарастающем ощущении, что мы стали слишком материалистичны.

Тяга к антиросту может быть отражением чего-то большего, нежели простое стремление к минимализму, — отражением слабости в системе, где экономический рост не то чтобы принес много хорошего большинству людей. Без доступа к богатому выбору дешевых товаров люди теснее всего приблизятся к пониманию несправедливости распределения плодов экономического роста. В 1965 году генеральные директора зарабатывали в 20 раз больше рядового сотрудника, а на 2013 год разрыв увеличился в 296 раз. С 1973 по 2013 годы почасовая оплата выросла на 9%, а продуктивность — на 74%. «Это означает, что рабочие производят гораздо больше, чем им выдают в зарплатах, премиях и соц. пакетах», — пишет экономико-аналитический центр The Economic Policy Institute.

Даже в эпоху общего экономического роста миллениалов прозвали «выгоревшим поколением». У многих возникают трудности с поиском и сохранением работы, другие не могут найти доступное жилье или платить за лечение, и до сих пор не всем из них заработок позволяет покрывает стоимость жизни.

При этом концепция антироста говорит о мире, где стихает шум коммерциализации, где ценность человека не выразить в денежном эквиваленте и где никому не нужно работать до посинения, только чтобы позволить себе самое необходимое. 

Это совсем не означает, что антирост — самая эффективная стратегия по сокращению выбросов CO2 в кратчайшие сроки. И все-таки само движение поднимает важный вопрос о том, как оценивать наши успехи в контексте общества и государства. 

«Проще говоря, увеличение количества вещей не всегда приводит нас к благополучию — то есть, говоря совсем просто, к счастью», — поделился в своем интервью для газеты The Washington Post Дэвид Пиллинг, автор книги The Growth Delusion: Wealth, Poverty, and the Well-Being of Nations («Иллюзия роста: богатство, бедность и благополучие наций»). Пиллинг привел в пример американскую систему здравоохранения. Ее вклад в экономику США оценивается в 17 процентов от уровня ВВП, что [в долларах] уже на порядок больше того, сколько тратят некоторые страны. Но даже в таком случае многие могут утверждать, что другие системы имеют свои преимущества. 

Наш ВВП также не принимает во внимание невидимый и неоплачиваемый труд, такой как материнство или уход за престарелыми и больными. «Странно, что, если я украду вашу машину и потом ее продам, это будет зачтено в пользу роста. Но если я буду присматривать за пожилым родственником или выращу троих здоровых детей, то на ВВП никак не повлияю», — заметил Пиллинг в своем интервью.

Пожалуй, из концепции антироста можно извлечь урок, имеющий больше общего с принципами нашей жизни, чем с политикой. Как писал Джейсон Хикел, антрополог из Лондонской школы экономики, антирост требует «расцвета человека». Мы считали, что экономический рост способен искоренить бедность, поднять уровень жизни и дать всем стабильную работу, но этого не произошло. 

«Почему же, когда речь заходит о текущей экономической системе, все мы уверены, что иначе и быть не может? Это же просто нелепо. Я думаю, мы должны освободиться от абсурдного гнета этой системы и осознать: пора сформировать нечто новое — то, что будет лучше для нас», — заключил ученый. 

По материалам Vice
Автор: Шейла Лав

Переводил: Булингир Надвидов
Редактировал: Сергей Разумов