Пасмурным январским днем Уилл прислал мне видео. В желудке что-то сжалось. Я знал, что было на этом видео, но не совсем верил, что это правда случилось. Я закрылся в спальне, склонился над телефоном и нажал кнопку «воспроизвести».

Уилл отходит от камеры. На нем полосатое поло, на фоне – разноцветная шторка для душа. Он медленно произносит на языке жестов: «Привет, как дела? Я в порядке. Спасибо, мой друг Росс». 

Я совершенно не мог поверить увиденному. Пару дней назад Уилл написал, что начал учить язык жестов. Сначала я удивился, а потом почувствовал недоверие.

Мне 28 лет, я глухой. Последние 10 лет самые разные слышащие мужчины флиртовали со мной и ходили на свидания. Единственное, что их объединяет, — это обещание «Ради тебя я выучу язык жестов».

Ни один из них его не выполнил. Ни один не записался на занятия и не занимался по учебникам.

В детстве я научился читать по губам, разбирать слова по обрывкам остаточного слуха. Я посещал уроки по развитию речи, когда учился в школе. Сейчас с тренировкой этих навыков мне помогают слышащие друзья.

Родители не говорили прямо, зачем мне ходить на занятия по развитию речи. На самом деле они хотели, чтобы я приобрел навыки коммуникации, которые людям, не говорящим на языке жестов, и не приходится развивать. Общаться вербальным способом – значит подстраиваться под  общество, которое зависит от звуков.

Все мужчины, с которыми я встречался, полагались на то, что я умею говорить. Им не нужно было прилагать дополнительные усилия для нашего общения – я сделал эту работу за них.

Уилл другой. Это первый человек за последние девять лет, который выучил язык жестов для меня. Он никогда не обещал — он просто сделал это.

Я снова включил видео и смотрел, как Уилл аккуратно показывает жесты, слова по буквам, как нервничает в конце. Я смотрел снова и снова, пока наконец не поверил, что это происходит на самом деле.

Мы познакомились в твиттере год назад. Он живет в соседнем штате. Сначала мы общались в директе. Дружба крепла, мы переписывались до поздней ночи, пока вокруг бушевала пандемия.

Когда я начал общаться с Уиллом, я переживал тяжелое расставание с профессором – человеком, который применительно к себе использует местоимение «они». Они сказали, что хотят выучить ради меня язык жестов. Я сказал, что это не обязательно; я не хочу ждать и потом разочаровываться из-за невыполненных обещаний.

Но у профессора была еще одна причина, чтобы выучить язык жестов: работа с глухими студентами, поэтому язык жестов можно выучить не только ради меня, но и ради себя.

Это убедило меня в серьезности намерений профессора. Я сделал подборку полезных материалов и сказал, что готов помогать, но не получил ни одного вопроса. Через четыре месяца я сдался. Я злился: меня снова обманули.

До профессора выучить язык жестов ради меня пообещал финансист. Он был в ремиссии после рака гортани, и он мог стать немым. Мне хотелось спросить: «Почему бы тебе не выучить язык жестов ради себя?», но вместо этого я по привычке сказал: «Это не обязательно».

До него я общался с медбратом. Он хотел пойти на курсы по языку жестов. До него был социальный работник – он сказал то же самое. А до него аналогичное обещание давал аналитик данных.

Мне кажется, что я драматизирую, когда говорю, что ложь составляет огромную часть моей личной жизни, но ни одна другая фраза не отражает истину так лаконично. Для слышащих людей обещание выучить язык жестов — это не реальное намерение, а скорее самоуспокоение, и, возможно, желание избавиться от чувства вины. Прошлые попытки построить отношения провалились, потому что обещания выучить язык жестов не были искренними.

«Это неприемлемо», — написал Уилл, когда я рассказал ему о профессоре. «Если кто-то хочет быть с тобой, то самое меньшее, что можно сделать – это приложить усилия, чтобы лучше общаться. Твой партнер должен учить язык жестов. И если он сначала соглашается сделать это, а потом не делает, то он переносит весь груз ответственности за качество общения на тебя».

Уилл доказал, что не все дают обещания, которые не собираются выполнять. Я не должен эмоционально вкладываться в того, кто обещает сделать что-то, что никогда на самом деле не сделает. 

Я сел на поезд и приехал по делам в его город в середине апреля — это была моя первая поездка за время пандемии. Я не выходил из дома с марта прошлого года; я смотрел на стены в своем доме, читал и перечитывал любимые книги и праздновал несколько дней рождения по Zoom и FaceTime. Я сел в поезд, потому что мне хотелось перемен.

Я встретился с Уиллом. Он оказался выше, чем я себе представлял. Он крепко обнял меня, и я почувствовал запах мускуса. В гостиничном номере мы разговорились, и он потянулся через стол и взял меня за руки. Уилл был прекраснее, чем может передать любое видео. Мне было трудно поверить, что он настоящий. Я чувствовал, как сильное желание накопилось во мне. Я хотел прикоснуться к нему. Я хотел почувствовать его. 

Когда Уилл сказал, что ему пора идти и дать мне поработать, я обнял его на прощание и поцеловал в щеку. Он поцеловал меня в щеку в ответ. Я посмотрел на него, а затем наклонился вперед, и мы поцеловались.

Позже он вскочил с кровати. «Я хочу попробовать кое-что», — сказал он.

Я сразу понял, что он имел в виду. Я сел и подпер подбородок руками.

Уилл показал все буквы алфавита на языке жестов. Он показал J задом наперед, перепутал G и Q. Но я воспринимал это с улыбкой. После того, как его указательный палец прорезал в воздухе букву Z, я встал с кровати и поцеловал его.

Иногда вы не знаете, что вам чего-то не хватает, пока не столкнетесь с этим. Иногда вы не думаете, что это вообще может существовать.

Формально мы с Уиллом не пара. Ему нравится называть наши отношения золотой серединой между дружбой и любовью. Мы живем далеко друг от друга. Мы стараемся быть реалистами.

Но Уилл по-прежнему пару раз в неделю присылает мне видео, на которых он говорит на языке жестов. На последнем он с восторгом показывает противоположности.

Через семь месяцев после того, как мы начали общаться, Уилл зарегистрировался на онлайн-курс языка жестов. «Видео на YouTube уже недостаточно», — написал он. «Мне нужна структура, учитель, одногруппники. Я хочу большего».

.

Читая это сообщение, я не мог не думать о профессоре, финансисте и обо всех, кто не смог сдержать слово. Мне было интересно, как бы они выглядели, разговаривая на языке жестов. Я чувствую разочарование всякий раз, когда думаю о них.

Есть туман ложных обещаний, а есть Уилл. Я не поверил ему, когда он сказал, что учится говорить на языке жестов, но потом он показал мне то, во что я мог поверить.

Даже сейчас, когда Уилл ходит на курсы, я чувствую недоверие и беспокойство. Нельзя разом забыть девять лет разочарований. Я беспокоюсь о том, что Уиллу надоест посылать видео, записывать жесты на камеру. Я беспокоюсь, что однажды он проснется, решит, что я не стою всего этого, и бросит меня. Я беспокоюсь, что окажусь прав в своем недоверии — потому что не может быть, чтобы равноправное общение было таким простым. Уилл может стать частичкой тумана, еще одной причиной для меня не доверять мужчинам, которые умеют слышать.

Своим примером Уилл показывает, что я могу верить людям, которые говорят, что хотят постараться ради меня. Я не должен довольствоваться отношениями, построенными на пустых обещаниях и ложной жалости. Я заслуживаю чего-то настоящего и значимого. Уилл заставил меня задуматься о том, не стоит сразу пренебрежительно относиться к намерениям других.

Каждый раз, когда я получаю видео от Уилла присылает мне видео, он как будто говорит: «Мир может быть лучше, чем ты думаешь. Давай я покажу».

По материалам The New York Times
Автор: Росс Шовальтер

Переводила Эмма Ягмурова
Редактировала Анастасия Железнякова