Реджи «Дурной» Коул впервые совершил убийство в блоке C тюрьмы Калипатрия, штат Калифорния. Он был членом банды 49 Deuce Crips (в США существует многочисленная уличная банда афроамериканцев под названием Crips («Калеки»), которая насчитывает более 60 тысяч человек и состоит из множества мелких группировок, которые обычно берут свое название от улиц или районов в Лос-Анджелесе — прим. Newочём), имел тюремную наколку, гласившую «Звезда Гетто», на плечах и ещё одну, «92 DEUCE», печатным шрифтом — на животе. «Все знают, что если тронешь Дурного, он тебя пырнет», — говорит Коул, однако обычно он не лез в драки. Он был чист ещё со своего ареста по обвинению в убийстве (когда ему было 18 лет) и тратил много времени на изучение собственного дела в юридической библиотеке. В месте, известном как Kill-a-pPatria, где насилие заменило власть, Коул был одним из немногих заключенных, которые не убивали, и гордился этим.
Был — прежде чем стал мишенью для Эдди «Дьявола» Кларка, члена банды Crips из Южного Централа, который провел полжизни за решеткой: впервые он угодил туда подростком за то, что забил другого подростка до смерти; затем ― взрослым человеком за изнасилование пожилой женщины и убийство её сына в ходе ограбления. Оказаться под прицелом Дьявола означало либо смерть, либо сексуальное рабство. Коулу грозило и то, и другое. После того, как он отказался подчиниться приказу банды, Дьявол дважды ударил Коула ножом и пообещал сделать его своей сучкой. После этого Коул очутился перед выбором: подчиниться, стукануть, убить или быть убитым.
В блоке C заключенных обыскивают, прежде чем вернуть их в камеры. Охрана часто находит оружие, спрятанное в подошве ботинка, за поясом или в более интимных местах. Согласно официальному отчету, охранник положил руки на 90-килогаммовую тушу Дьявола. Тот протянул руки для досмотра, выставляя татуировку руки, держащей меч, на своем правом предлечье (ещё у него на груди была татуировка-автопортрет, где Дьявол резал человеку глотку). Коул наблюдал за этим с расстояния в несколько метров, сжимая шестидюймовую заточку из осколка металла и расплавленного пакета из-под чипсов.
Когда охранник нагнулся, чтобы прощупать ноги Дьявола, Коул рванулся вперед и ударил Дьявола в шею. Заточка пробила его гортань. Брызнула кровь, и охранник, который никогда раньше не видел тюремных убийств, выхватил перцовый баллончик. «На землю!» — крикнул он. Все заключенные во дворе подчинились. Коул лег на живот. «Я уже знаю, что сделал», — сказал он охране. Дьявол рухнул на газон, беспомощно прижимая рукой рану, из которой вовсю хлестала кровь.
«Сначала я подумал: надо ему помочь, — рассказывает Коул. — Это было пугающе. Я никогда не видел, как люди истекают кровью. Он все время смотрел на меня»
Через полчаса, когда доктор сумел наконец его осмотреть, Дьявол уже был мертв.
Коул был приговорен к пожизненному заключению без права на условно-досрочное освобождение за убийство Филиппе Гонсалеса Анхелеса в 1994 году. Теперь ему грозил смертный приговор за убийство Дьявола. Его разбирательство, проведенное в округе Империал, должно было быть недолгим — мало что говорило в пользу его невиновности. Но по ходу дела адвокат Коула всё больше убеждался, что его клиент был невинно осужден по первому делу — не было прямых улик, связывавших Коула с тем убийством, и полицейское расследование могло с самого начала идти по неверному пути. Но это лишь поднимало ещё более серьёзные вопросы, чем само дело: если Коул был безвинно осужден, нес ли он ответственность за насилие, совершенное из-за этой ошибки?
Филипе Гонсалес Анхелес был убит на углу 49-ой и Фигероа в Южном Централе, Лос-Анджелес, в воскресенье 27 марта 1994 года. Он пошел за пивом с двумя друзьями, Виктором Трехо и Луисом Хименесом, а потом попросился в «Дом проституции Джонни», чтобы повидать женщину по имени Мелинда. 29-летний Анхелес недавно приехал в Лос-Анджелес из Мексики, где у него оставались жена и четверо детей, и устроился на фабрику, где стереосистемы обивали парусиной. После того, как они подъехали к «Дому» на голубой Mazda 1986 года, Анхелес вышел из машины с бутылкой в руке и позвонил в дверь.
Бордель на Южной Фигероа 4826 — бледно-зеленое шлакобетонное здание с консьержем на первом этаже — работал уже пятнадцать лет. Его владелец, Джон Джонс, пафосный бывший заключенный с химзавивкой до плеч, эффективно вел дела. Он управлял расписанием более двадцати проституток, штрафуя опаздывавших или проблемных девочек, и обеспечивал клиентов презервативами и сигаретами. Около 23:30 Анхелес появился у его двери в белой футболке и попросился к Мелинде.
Камера наблюдения в вестибюле лишь частично показывает то, что произошло потом. Сквозь двойные стеклянные двери широкоплечий человек с белыми волосами и эспаньолкой говорит Анхелесу: «Она занята». Анхелес, видимо, не понимает и снова просится к Мелинде. Консьерж отвечает: «Приходите позже. Завтра. Понимаете?» Анхелес уходит туда, откуда пришел. Меньше чем через две минуты снаружи слышны выстрелы — кто-то кричит. «Ты куда?» — потом четыре быстрых выстрела и скрежет шин. Внутри здания кто-то говорит: «Они там стреляют». Слышны ещё пять выстрелов, хоть и дальше других — они угасают как фейерверки, и паузы между каждым спуском курка становятся всё длиннее. Двое молодых людей открывают двери борделя и выходят наружу. Один осматривается по сторонам, другой кричит людям внутри: «Тут труп!» Женский голос спрашивает «Кто?», на что парень в отвечает: «Мексиканец».
К тому времени как детектив Марселла Уинн прибыла на место преступления, лежащее на животе в луже крови рядом с пустой бутылкой пива тело Анхелеса уже остыло. Его убили одним выстрелом в спину. Двух его друзей увезли в больницу — Трехо с ранами в груди и ступне, Хименеса с простреленными ногами; оба выжили. В их голубой Mazda прострелили пассажирское сиденье, а одна из пуль разбила лобовое стекло зеленого El Dorado, припаркованного на углу, осыпав улицы осколками стекла.
Детектива Уинн повысили и перевели из отдела финансовых преступлений в убойный лишь две недели назад; она даже не сдала все экзамены на детектива. Тогда, как и сейчас, афроамериканки-детективы были редки в LAPD — отчет того времени показал, что больше 80% департамента жило в белых районах. Уинн была высокой, уверенной в себе и прямолинейной уроженкой Крэншо, родины Ice Cube и Ice T. Она сверкала широкой улыбкой, выдававшей щель между двумя передними зубами, и любила модные вещи — дизайнерские костюмы и туфли от Ferragamo. На свое первое место преступления она выехала в куртке в золотую полоску и вискозных брюках. Это был холодный весенний вечер, и Уинн пожалела, что не надела теплый пиджак.
Ее поставили в пару с детективом Питером Разанскасом, острым на язык ветераном убойного отдела с зализанными назад волосами и пристрастием к ковбойским сапогам. Журналист Los Angeles Times Майлз Корвин, работавший на своей книгой, сумел добиться того, чтобы всюду следовать за Уинн и Разанскасом.
«Я был с ними в помещениях для допроса, когда они допрашивали подозреваемых», — пишет он в книге «Сезон убийств: лето в убойном отделе LAPD». — «Я был с ними, когда они оповещали родителей о гибели их детей»
Полиции нужно было восстанавливать репутацию. В то время LAPD будто вела безнадежную войну — в одном Южном Централе за 1993 год было убито больше 400 людей. Четырьмя годами ранее Лесли Вернон Уайт, один из тюремных информаторов, с помощью которого LAPD арестовала как минимум 225 подозреваемых, — 30 из которых получили смертные приговоры — похвастался на национальном телевидении, что он постоянно подделывал свидетельские показания. Многие ещё помнили об избиении Родни Кинга в 1991 году и последовавших за этом бунтах. Позже в том же году адвокаты по делу О. Джея Симпсона разбили детектива Марка Фурмана на свидетельской трибуне, оставив у миллионов зрителей впечатление, что члены убойного отдела регулярно фабриковали улики. Корвин рассказал мне, что детективы, с которыми он работал, казались подавленными, и многие из их дел оставались нераскрытыми. Он также сказал, что намерен был докопаться до правды, какой бы она ни была.
Хотя Уинн была главным следователем в этом деле, Разанскас быстро перехватил инициативу на месте преступления. «Разанскас обожал работать со стажерами на месте убийства. Это было его сценой, и он играл свою любимую роль — главную», пишет Корвин. Разанскас научил Уинн тому, что важно быть дружелюбной с проститутками — «они могут быть ценным источником информации» — и что ей не нужно вести записи слишком точно —«Всегда говори „приблизительно“». Анхелеса застрелили подобно многим другим в Южном Централе: ночью, почти без свидетелей, с неясным мотивом и почти без улик для экспертизы. По словам Корвина, Уинн была убеждена, что «это дело об убийстве может быть ей не по зубам», и с самого начала считала, что дело Анхелеса было «глухарем». «Она жаловалась на свое невезение, на то, что ей приходится сидеть с этим гиблым делом», пишет Корвин.
Затем Джон Джонс, который жил на верхнем этаже с женой и двумя дочерьми, выглянул из своего окна рядом с лестницей. «Эй! Они ушли вон туда!», — крикнул он, указывая на восток.
Джонс утверждал, что все видел. Он рассказал Уинн, что трое афроамериканцев в длинных пальто и с серебристыми револьверами подошли к Mazda и потребовали деньги у Анхелеса и других. У одного из стрелков, по словам Джонса, были «резкие» черты лица, другой был коротко подстрижен. Еще он подумал, что «неизвестный» выстрелил одному из людей с оружием в ногу. Он объяснил это тем, что слышал, как кто-то крикнул: «Ай». Детективам надо было искать кого-то, кто хромает. Это и был бы тот самый парень.
Уинн запросила ориентировку на черного мужчину с огнестрельным ранением в ногу. Охранник из госпиталя Мартина Лютера Кинга, расположенного в самом сердце Южного Централа, сказал, что кто-то, подходящий под описание, записывался ночью 28 марта. По словам охранника, пациент прибыл с другом и хромал из-за кровоточащего огнестрельного ранения. Но когда Уинн и Разанскас начали проверять его показания, они не нашли записи о посещении.
Однако, прорыв в деле случился как раз перед тем, как прошел месяц с его открытия. Уинн получила анонимную записку от неизвестного осведомителя, в которой говорилось «Малыш Дэй из банды Five Deuce Avalon Crips с двумя парнями пошел к на 49-ую улицу, д.9, и дело пошло не так».
Она пробила кличку Малыш Дэй по компьютерной базе данных департамента полиции Лос-Анджелеса. Этому соответствовало более дюжины результатов. В том, что у бывших арестованными были одинаковые или похожие уличные клички, не было ничего необычного, но одно выделялось: Майкл Миллер — известный как «Дэй Дэй» — был арестован через три недели после убийства Анхелеса за взлом машины в прилегающем районе. Другие детали также подходили. Миллер был записан вместе с Обаем Энтони — девятнадцатилетним членом банды Hoover Deuce Сrips из Южного Централа, известным как Маленький Дэй Дэй — и другим молодым черным мужчиной, Реджи Коулом. Все они ожидали суда в окружной тюрьме Лос-Анджелеса.
Коул, которому тогда было 19 лет, на тот момент еще ни разу не попадал в серьезные переделки. Окружающие описывали его как местного шутника, любителя животных и верного друга. Он был высоким, худым, а волосы свои собирал в тугие косички. Коул вместе с матерью и родней переехал в Лос-Анджелес из Луизианы, когда еще был в начальной школе. Вскоре после переезда в Южный Централ, его старший брат Кенни погиб в бандитской перестрелке. Коулу было 10 лет. «Мы ведь были простыми людьми», — вспоминает он. Порядки Аллеи Смерти, части Южного Централа, где они поселились, его семье казались обычаями другой страны.
Энтони и Миллер были арестованы за рулем чужой машины и обвинены в угоне. Во время допроса Миллер рассказал полицейским, что Коул тоже участвовал в угоне, и направил их в отель, где остановился Коул. Когда полицейские прибыли, Коул курил в номере косяк, а в ящике тумбочки у него лежали деньги и пистолет. Оказавшись в тюрьме, Коул заверил семью, что он не имел отношения к угону, и уверенно заявил, что скоро его выпустят. «Я в тюрьме из-за дури», — говорил Коул. — «О чем бы они ни говорили, это не про меня».
Уинн и Разанскас вернулись к своим свидетелям — охране госпиталя, Джону Джонсу и выжившим жертвам, Трехо и Хименезу. Джонс и Трехо опознали Энтони как убийцу. Потом детективы отправились в тюрьму округа, чтобы допросить Коула и Энтони. Коула привели в комнату для допроса, где его осмотрел Разанскас под взглядом репортера Корвина. Коулу пришлось спросить, о чем с ним хотят поговорить. «Об убийстве», — ответил ему Разанскас. В тот момент детектив осматривал ноги Коула, и он заметил грубый шрам на левой голени. Корвин пишет, что Разанскас сказал «Бинго» и показал большой палец стоящей в коридоре Уинн.
«Они выяснили, что в меня стреляли», — рассказывает теперь Коул о том досмотре. И это было правдой. В Коула стреляли — шесть лет назад, когда он был у родни в Луизиане. Это была случайность. Чтобы это совпало с раной участника перестрелки, ране должно было быть всего несколько месяцев. Во время допроса Разанскасом это был полностью заживший шрам. Коул говорит, что не понимал тогда, зачем его ногу осматривали — он лишь знал, что Уинн и Разанскас выглядели взбудораженно, когда он вернулся в комнату одетым. «Как-то вроде „Аха!“», — добавляет он. Уинн обвинила Коула и Энтони в ограблении и тяжком убийстве. Коул в то время и знать не знал о дополнительных обвинениях, пока его не отвели в камеру предварительного заключения после приема пищи. «Они назвали мое имя», — вспоминает он. — «Чувак дал мне бумагу с пятьюдесятью обвинениями на ней. Там все было в статьях уголовного кодекса». Клерк сказал ему: «Друг, тебя взяли за убийство. Тебе грозит смертный приговор».
Коулу надо было присесть. «У меня не было слов, это безумие. Я вообще не понимал, о чем они говорят», — вспоминает он. Он стал искать телефон, чтобы позвонить своей матери и столкнулся с Энтони, который тоже только что получил список дополнительных обвинений. «Ты тоже?» — спросил Коул. (Обвинения об угоне автомобиля, в итоге, были сняты после того, как жертва от них отказалась; Миллер, которого не опознал никто из очевидцев, не был обвинен в убийстве Анхелеса и вышел на свободу.)
На предварительном слушании дела в сентябре охранник больницы Джонс и Трехо пальцем указывали на Энтони и Коула, как на виновных в убийстве. Корвин опубликовал статью об этом деле в Los Angeles Times Magazine в марте 1995 года, где детально разобрал нестыковки в показаниях свидетелей. Как Трехо, так и охранник изначально выбрали невиновных, когда им были предложены фотографии на опознании, а потом смогли идентифицировать только Энтони. Только Джонс опознал и Энтони, и Коула на опознании по фотографии и вживую, и государственный защитник отметил, что на данный момент ожидает рассмотрения обвинения Джонса в пособничестве. Коул рассказывает, что не знал об этих деталях дела до того, как вышла статья Корвина. «[Энтони и я] даже не знали, что кто-то был застрелен. Потом вышла статья, и мы поняли, что происходит. Я ни в кого не стрелял», — утверждает Коул.
Меньше, чем через год, присяжные обвинили их в убийстве первой степени. В отчете о пробации, завершенном ко времени приговора Коула, его описывали как «охотника, выслеживающего дичь» с характером, «настолько пораженном моральным разложением, что реабилитация не была бы ни реалистичной, ни достижимой задачей». Коул и Энтони, были приговорены к пожизненному тюремному заключению без права на условно-досрочное освобождение.
«Глубоко внутри я надеялся, что справедливость восторжествует. В какой-то момент они поймут, что осудили не того. Когда это кончится? Никогда», — рассказывает Коул
С самого начала своего пребывания в тюрьме Коул старался быть образцовым заключенным. Каждое утро он заправлял постель и всегда приходил вовремя на перекличку. «Я решил, что оставалось только подчиняться всем правилам и режиму, поскольку мне тут не место. Я думал, кто-нибудь заметит, что этот парень не такой как все». Он также начал изучать религию, «чтобы достичь душевного спокойствия». «Я изучал все от и до. По большей части я пытался понять, почему Бог посадил меня в тюрьму за то, чего я не делал».
Поначалу его сокамерника систематически насиловал один из «паханов». «Я размышлял об этом, о мольбах и прошениях, — рассказывает Коул. — Это перевернуло всю мою ситуацию. Я не волновался из-за того, что меня могут убить. Если бы полиция пристрелила меня, это достойная смерть. Но если бы меня изнасиловали? Я бы скорее умер, чем подставил свою задницу».
Вскоре он поднялся среди остальных членов Crips из своего старого района, что в тюрьме называют «вагоном». Матерый заключенный разрушил границы между разными социальными категориями, разделив мир на заключенных, зэков и узников. «Заключенный — это ты, один из тех ублюдков, которые стараются быть хорошими, помогая полиции. Это полная хрень». Зэки, продолжал он, это «те, кто принял тюремную жизнь. Мир таких людей состоит из тюрьмы. У них нет надежды на то, чтобы отсюда выбраться. Третьи — это узники. Это те, кого здесь держат против воли. Они борются за свою свободу».
Коул знал, к какой категории он принадлежал. «Я узник. Меня здесь держат против воли».
Коул рассказывает, что Калипатрия была «тюрьмой денег». В ней было много безнаказанного насилия и наркотиков. Заключенные часто прятали кокаин и героин в сфинктере, чтобы они не выпали во время проверки по типу «присядь и кашляни». Один заключенный подтвердил, что наркоторговцы знали, как прятать шарики, если содержимое их «горшка» потом осматривали, — они доставали и проглатывали их за несколько секунд до того, как сходить в туалет, в результате чего частицы шариков застревали в пищеварительном тракте.
Одним из лидеров Crips в Калипатрии был, конечно, Эдди Кларк, также известный как Дьявол, авторитет, который провел 20 лет в заключении в государственных тюрьмах Калифорнии. Кларку разрешалось носить оранжевую бандану на голове, которая символизировала его власть как над заключенными, так и над конвоирами. Примерно через два года после того, как Кларк попал в тюрьму, он влюбился в Лизу Финч, тюремного надзирателя, которая работала на его этаже. Он написал ей восьмистраничное любовное письмо, в котором сказал, что «75 процентов» его сердца принадлежит ей. Финч в итоге уволилась, и они поженились. Согласно отчету управления исправительных учреждений, она начала навещать Кларка в тюрьме, снабжая его фенциклидин-содержащими сигаретами, которые он продавал другим заключенным.
Кларк также производил огромное количество «браги», алкоголя, приготовленного из галлонов апельсинового и грейпфрутового сока, который он крал во время работы на кухне. По мере того, как ухудшались проблемы Кларка с алкоголем и наркотиками, он становился всё более жестоким и сексуально-агрессивным по отношению к остальным заключенным.
«Когда он был пьян, он был как ёбаное животное. Если он изнасиловал тебя, никто и слова сраного не скажет. Слова значили не больше пердежа на ветру», — рассказывает Коул
Группа из Hoover Crips даже пыталась организовать интервенцию. Он был, по словам одного заключенного, «бомбой с часовым механизмом, в ожидании спуска детонатора».
Как-то на площадке для игры в гандбол кто-то выстрелил восьмиконечным дротиком из самодельной рогатки в тюремного надзирателя. Стрелок промахнулся, — дротик воткнулся в столб ворот — но была найдена заточка в хлопковой перчатке на земле рядом с сокамерником Дьявола. Коул был во дворе, работал с краской по своим трудовым обязанностям, и Дьявол потребовал от Коула, чтобы тот взял на себя ответственность за оружие. Это означало, что ему пришлось бы отсидеть в одиночной камере, а также получить обвинения в преступлении, поэтому Коул отказался. По словам другого заключенного, Дьявол решил «замочить» Коула.
Утром 28 ноября 2000 года Дьявол подошел к Коулу во дворе и вонзил ему в бок железку из нержавеющей стали, заостренную с одного конца, и прошептал, что теперь Коул — «его сучка». Дьявол бросил оружие в траву. Коул незаметно исчез, чтобы обработать раны. Никто из охранников не заметил этого нападения. Даже если кто-то из них и заметил, умалчивать детали нападения Дьявола было обычным делом: другой заключенный, раненный Дьяволом, сказал охранникам, чтоб его «ужалила пчела».
Коул убил Дьявола в блоке С позже в тот же день. «Я был невиновен, но мне все равно пришлось уподобиться зэкам», — рассказывает он. — «Такого рода вещи мне придется объяснять Богу. Это был человек, у которого была семья, и его семья страдала так же, как и моя». На церемонии прощания, проведенной в Комптоне, во время того, как приходили люди, играла песня «I Wish» в исполнении R. Kelly, а Дьявола называли «легендой» и описывали как человека, который любил «спорт, рыбалку, кемпинг и танцы».
Коулу теперь грозила смертная казнь, и он ждал суда в одиночной камере. Для своей защиты он выбрал Кристофера Плаурда из списка адвокатов, утвержденного округом. Плаурд работал над несколькими нашумевшими случаями, где в результате обвинительного приговора подсудимому грозила смертная казнь (и скоро присоединится к команде защиты Фила Спенсера). Помятый, слегка мешковатый костюм Плаурда и очки в проволочной оправе контрастируют с его острым умом. Коул рассказывает, что Плаурд описал это как часть своей стратегии. Он хотел «одеться попроще и наброситься коршуном на людей». Его специальностью были «глухари» — и его тактикой защиты Коула было раскрытие убийства Анхелеса.
«Я объяснил ему: „Единственное, что я могу сделать — это заставить присяжных почувствовать себя на моем месте. Я — невиновный человек, борющийся за жизнь”», — рассказывает Коул
В общей сложности на расследование ушло больше трех лет, но Плаурд почти сразу нашел проблемы в обвинении. Стенограммы допросов полиции не были представлены среди доказательств, а определенное число свидетелей так и не поговорили с полицией. Плаурд также откопал некоторое количество причастных к делу документов, которые были «потеряны больше года», в «чулане здания суда в Комптоне».
Внутри он нашел сохранившийся анализ отпечатков пальцев, снятых с окон Мазды 1986 года, которые не совпадали с отпечатками Коула и Энтони. Патологоанатом, которого нанял Плаурд для проверки вскрытия Анхелеса, обнаружил, что выстрел, который привел к смерти, не мог быть сделан с уличного уровня. Пуля прошла сквозь стекло под углом в 40°; должны были стрелять либо из верхнего окна, либо с крыши. (Баллистический анализ также подтвердил, что выстрел в лобовое стекло Кадиллака был совершен с возвышенности.) Плаурд также нашел отчет полиции за 1 апреля, всего спустя три дня после убийства Анхелеса, в котором говорилось, что Коул сбежал от полиции. Согласно отчету, Коул спрыгнул с руля велосипеда друга и побежал по улице, не хромая, — невероятный подвиг для человека с пулевым ранением в ноге.
Было ясно, что расследование, описанное Корвином и находящееся на рассмотрении в суде, не соответствовало тому, что на самом деле произошло 28 марта 1994 года. Плаурд также знал, что если он поставит под сомнение детали расследования Уинн, это не сделает его очень популярным. «Она была героиней. А я это оспаривал в суде. О Уинн и Корвине фильм собирались снимать».
Плаурд отправился в бывший бордель на Фигероа, вышел на крышу и попытался представить ход преступления. Рядом с окном второго этажа были следы от пуль, следовательно, кто-то стрелял вверх; возможно, это был ответный огонь. Плаурд задался вопросом — кто мог с крыши стрелять по угонщикам автомобиля внизу?
В статье Los Angeles Times Magazine Корвин описывает момент, где Уинн и Разанскас просят Джонса описать то, что он видел, и Джонс говорит им «узнать, был ли кто-то из подозреваемых ранен». «Разанскас и Уинн были удивлены», — пишет Корвин. — «Но потом они вдруг поняли, кто был третьим стрелком на записи. Тогда они узнали, почему у Кадиллака было прострелено лобовое стекло».
В своей книге Корвин описывает, как он поднимался на крышу с Уинн и Разанскасом и забрал «шесть ржавых пуль», которые там нашел Разанскас. Ни эти пули, ни возможность того, что Джонс или кто-то из его сотрудников мог стрелять с крыши, не были упомянуты на суде. Когда найденные Корвином пули всплыли в 2008 году, они совпали с оружием из борделя Джонса. (Корвин сказал, что пули выглядели старыми и он не счел их важными.) Во время внутреннего расследования Уинн призналась, что «мимоходом» размышляла, может ли Джонс — чье уголовное прошлое включало обвинение в убийстве бывшей подружки — быть подозреваемым. Вместо этого он стал звездой обвинения. Через пару дней после убийства Анхелеса Джонса арестовали за сводничество, но он просидел в тюрьме пять дней и был освобожден условно. Окружной прокурор по делу Джонса позднее отметил, что его сделка была «примечательной» — ему грозило от 6 до 12 лет. «Это человек с историей», — удивляется Плаурд. — «Не могу поверить, что он так легко отделался». В следующем после убийства году, когда Коулу и Энтони вынесли приговоры, полиция провела налет на заведение Джонса. Он появился в местных новостях прикованным к своему офисному креслу в шляпе Малкольма X и бирюзовой футболке, рассказывая репортеру, что его бизнес 17 лет хорошо работал «до этой ночи». В 2007 году, в ходе подготовки к суду, следователь Плаурда допросил Джонса в тюрьме Авенал. Джонс признался ему, что хорошо помнит ночь преступления в 1994 и что он выдумал большую часть своей истории. Джонс сказал, что он «никогда не видел Реджи Коула». Опасаясь, что полиция повесит всё на него или заберет его детей, Джонс соврал, будучи заверенным детективами, что его семья «останется вне этого». По словам Джонса, детектив Уинн направляла его признание в нужное русло и «показывала пальцем на [подозреваемого], которого я должен был опознать». Он заявил, что отчет детектива Уинн был «чистой выдумкой». Джонс никогда не пояснял, являлся ли он другим стрелком, — «неизвестным» из своего первоначального признания — но многие из его комментариев явно этому противоречили. «Я никогда не хотел проблем с полицией», — писал он под присягой. — «Так что я сотрудничал с ними и обвинением».
Когда разбирательство по вопросу вынесения Коулу смертного приговора только началось, заместитель окружного прокурора Уэйн Робинсон был со скепсисом настроен к тому, что по делу Анхелеса Коул был осуждён ошибочно. Робинсон уже 10 лет работал прокурором по преступлениям, совершенным в тюрьме. Для него заявления обвиняемых о том, что они невиновны — не редкость. «Когда они впервые выдвинули предположение о его невиновности, — говорит Робинсон, ― разумеется, я в это не поверил». Однако он также знал, что Плаурд ― грозный противник. У него была «репутация жёсткого адвоката защиты, который камня на камне не оставляет», — говорит Робинсон. «Так он относился к каждому делу, за которое брался».
Повторное расследование, проведённое упрямым Плаурдом, в итоге принесло свои плоды: данные баллистической экспертизы показали, что Анхелес был убит выстрелом, произведённым сверху, а не с улицы; на месте преступления не было найдено отпечатков пальцев ни Коула, ни Энтони; Джон Джонс отказался от своих показаний; никто из очевидцев не смог опознать Коула; а пулевое ранение ноги Коула, как оказалось, было нанесено много лет назад. Приговор был вынесен в феврале 2008 г.; к этому времени Коул провел в тюрьме почти 14 лет. Судья постановил, что Коул был ошибочно осужден по делу об убийстве Анхелеса. В ходе того же разбирательства, на котором мужчине грозила смертная казнь за очевидно совершенное им убийство, с него была снята вина за убийство, которого он не совершал. «Никогда такого не видел, и вы никогда больше с таким не столкнетесь», — говорит Робинсон. Робинсон описывает дело Коула как «кошмар для любого хорошего прокурора». Теперь ему предстояло решить, какие обвинения предъявить Коулу за убийство Дьявола. За день до начала судебного разбирательства Робинсон находился в своем дворе, подрезая эвкалипт бензопилой. Ветка соседнего дерева упала на него, и он потерял сознание. Робинсон рассказал, что, когда он пришел в себя, по-прежнему работавшая пила находилась в двух футах от его лица. Судебный секретарь позже пошутил, что это ― награда Робинсону за защиту Дьявола. После того, как прокурору наложили несколько швов на голову, он решил разобраться с делом Коула, хоть его рассудок и оставался ещё немного затуманенным. Робинсон согласился отказаться от обвинения в убийстве и признать его самообороной.
Предполагалось, что Коул отбудет свой срок до конца в одиночной камере и затем выйдет на свободу.
Детектив Уинн вышла в отставку в 2015 году. В 1997-ом, всё ещё работая в отделе убийств, она арестовала женщину по имени Сьюзен Меллен за убийство бездомного. Меллен была оправдана в 2014 г. на основании того, что Уинн оставила без внимания улики, указывавшие на другого подозреваемого. В интервью, данном ей «Лос-Анджелес Таймс» в 2009 г., Уинн продолжала утверждать, что верит в виновность Коула и Энтони. «Этот парень — убийца, в этом не сомневаюсь ни я, ни другие свидетели», — заявила она. «Коул виновен». (Уинн через своего адвоката отказалась прокомментировать эту статью.)
Сейчас Корвин пишет в основном художественные произведения и и иногда обращается к Уинн и Разанскасу за советом. Оба детектива посещали его курс писательского мастерства в Калифорнийском университете в Ирвине. Он неоднократно говорил мне, что «не претендует на что-либо», однако верит, что как Коул, так и Энтони виновны. Он порекомендовал мне проверить, «насколько прочно» было построено первоначальное дело, в особенности свидетельства очевидцев.
В этом месяце мы с Реджи отправились на машине к месту убийства Анхелеса, всю дорогу слушая Тупака на оглушительной громкости. Винный погребок под названием «Магазин скидок Блонди» и торгующая медицинской марихуаной аптека теперь занимали цокольный этаж здания, когда-то бывшего «Домом проституции Джонни». Квартал теперь не так опасен, как прежде ―- многоквартирные дома на другой стороне улицы выглядят новыми, хотя женщины в обтягивающей одежде прохаживаются перед домом группками по две-три, отходя только чтобы поговорить по мобильному. Коул предупреждает меня не вставать слишком близко к бордюру ― кто-нибудь может подумать, что я «на работе».
В прошлом году Оби Энтони, оправданный вскоре после Коула, получил компенсацию в 8 миллионов долларов от Лос-Анджелеса. Он купил дом в Бейкерсфилде и планирует потратить большую часть денег на открытие центра по консультации и помощи в поиске работы для оправданных. Однако пока Энтони носит костюмы от хороших портных, чтобы иметь возможность появляться на фотографиях с выборными чиновниками, Коул по-прежнему ждет компенсации. В феврале 2015 г., когда его гражданский иск против города по-прежнему находился на рассмотрении, адвокат, представляющий Лос-Анджелес, якобы сказал адвокату Энтони, что Коул «окажется за решеткой» до того, как увидит хотя бы цент. Менее, чем через месяц Коул был арестован за произошедшую три года назад перестрелку, и на данный момент онотпущен под залог в 1 миллион долларов, с браслетом слежения на лодыжке. «Как думаешь, это слишком большое количество совпадений?» — спросил он меня. «Все, что у меня осталось, так это правда».
Сейчас, на углу 49-й и Фиг, Коул молчаливо осматривает место преступления. «Я никогда здесь не останавливался», — говорит он. «Нам было по 18 лет. Какого черта мы бы здесь делали?»
Пока Коул ожидал своего смертного приговора, он был помещен в одиночную камеру, где сидел практически в полной темноте, окруженный бумагами по своему делу. «Я ходил кругами, в боксерах и шлепках для душа, как одержимый», — говорит он. Теперь он с увлечением воссоздает сцену преступления, указывая, где должно было находиться тело Анхелеса, где был припаркован Кадиллак.
Глядя с тротуара, он думает, что всё ещё можно увидеть несколько пулевых отверстий в штукатурке вокруг подоконника. «Судебный криминалист говорит, так можно вычислить, откуда прилетела пуля», — говорит он, указывая с земли на крышу. «Ты отслеживаешь её траекторию». Все детали убийства могут так и остаться тайной — включая то, кто на самом деле застрелил Анхелеса и кто убил одного из стрелявших, если тот и правда был убит; однако Коул по-прежнему пытается восстановить полную картину произошедшего. Перед ним по-прежнему большая загадка, которую необходимо разгадать: как так вышло, что ему пришлось убить после ареста за убийство, которого он не совершал. «На моих руках кровь», — говорит он мне. «Такого вообще не должно было случиться».
По материалам: Rolling Stone. Перевели: Георгий Лешкашели, Екатерина Евдокимова, Влада Ольшанская и Денис Чуйко.
Редактировали: Сергей Разумов, Евгений Урываев и Артём Слободчиков.
