Возможно, вы из везунчиков. Возможно, вы счастливо доработали до сорока, пятидесяти или шестидесяти лет на своей работе. Вам интересно, вы реализуете себя, в вас есть запал. В вашей работе реализуются ваши природные таланты и увлечения. Если это так, не читайте эту статью.
Все остальные, однако, могут переживать если не кризис середины карьеры, то как минимум апатию. Согласно опросам, проведенным Институтом Гэллапа, только трети людей, родившихся в 1960-х и 1980-х, интересна их работа. Джим Хартер, главный исследователь рабочего менеджмента и благополучия в этом институте, говорит, что примерно половина этих работников попадает во вторую категорию, которую в институте обозначили как «не заинтересованные». Как поясняет Хартер, «они приходят, получают зарплату и выполняют необходимый минимум». И каждый пятый попадает под определение «категорически незаинтересованных». Хартер называет это положение «весьма пугающим». Эта ситуация чревата не только снижением производительности: исследователи института Гэллапа обнаружили, что по сравнению с заинтересованными работниками категорически незаинтересованные работники всех возрастов чаще жалуются на стресс и физическую боль. У них выше уровень кортизола и кровяное давление, и они вдвое чаще получают диагноз «депрессия» или берут больничный.
Недовольны работой люди всех поколений, но люди среднего возраста недовольны чуть сильнее, и все — по разным причинам. Хартер говорит, что они особенно часто жалуются на «застревание» в карьере: они стоят на месте, а их младшие коллеги вырываются вперед. Хотя этот кризис середины карьеры характерен для разных профессий и уровней дохода, Хартер отмечает, что работники с высшим образованием выражают большее недовольство, чем люди, окончившие только школу. Он считает, что у образованных людей выше ожидания, и поэтому разочарование для них становится более болезненным.
Замечания Хартера напоминают мне о том, что сказал профессор Гарвардской школы бизнеса Говард Стивенсон, объясняя, почему столько успешных профессионалов потонули в апатии среднего возраста:
«Между двадцатью годами опыта и одним годом опыта, повторенным двадцать раз, большая разница. Люди делают одно и то же и никак не растут. Перед ними не встают новые задачи»
Изучая информацию для книги о среднем возрасте, я разговаривала с десятками карьерных экспертов, психологов и психиатров, а также с людьми, пытавшимися сбежать от доставшей работы к другой, более удовлетворяющей.
Тема этого исследования очень мне близка. Я проработала журналистом больше 30 лет, из них почти 20 — на National Public Radio. С самого начала работы я поняла, что новостное вещание требует значительных эмоциональных и физических затрат. В конце концов я заработала себе паралич голосовых связок и хроническую боль в горле, что было весьма некстати для работы в прямом эфире. Ситуация выглядела непоправимой.
Я хотела попробовать что-нибудь новое. Но от некоторых людей, сменивших карьеру, я слышала ужасные истории. Кредитный специалист потеряла свою должность, получила экологическое бизнес-образование и за 4 года так и не нашла работу; управляющая строительной компании получила диплом юриста и разрешение на адвокатскую деятельность в Нью-Йорке, а в итоге осталась без работы и была вынуждена продавать свои украшения; руководитель одной газеты, который решил стать писателем, в итоге готовил капучино для бывших коллег.
Противоречивые советы мешали мне решить, стоит ли менять что-то в своей жизни. Помимо всего прочего, есть причины полагать, что недовольство среднего возраста со временем пропадает. Читатели The Atlantic могут вспомнить статью Джонатана Рауча 2014 года про кривую счастья в виде буквы U, феномене, описанном экономистами Эндрю Дж. Освальдом и Дэвидом Дж. Бланшфлауэром. Как они отмечают, даже учитывая разницу в благосостоянии, образовании и месте проживания, люди достигали минимума удовлетворенности после сорока и восстанавливались после пятидесяти. Освальд и другие ученые обнаружили, что наше удовольствие от работы точно так же падает в середине карьеры, а потом снова растет после пятидесяти и шестидесяти.
Некоторые исследователи полагают, что кризису среднего возраста способствуют сломленные ожидания. По мнению Ханнеса Швандта, экономиста из Цюрихского университета, в молодости мы переоцениваем свое будущее счастье и потом из-за этого разочаровываемся. Но приближаясь к шестидесяти, мы начинаем недооценивать то, какими счастливыми мы будем, и реальность нас приятно удивляет. К тому же, к старости мы склонны надевать розовые очки. Исследования мозга показывают, что в пожилом возрасте мы не обращаем внимания на негативные моменты и концентрируемся на положительном.
Иными словами, вы можете переждать свои невзгоды. В самом деле, особенности вашей работы могут даже к этому располагать.
И все же даже если вы способны перетерпеть карьерные неприятности, все больше свидетельств говорят в пользу того, что вам лучше сменить курс. Ваша новая работа, возможно, не будет похожа на то, о чем вы мечтали: успешная перемена карьеры, как я выяснила, редко бывает такой резкой, как в наших фантазиях. Обычно это страшнее и труднее, чем кажется. Но если вы хотите жить полной жизнью в будущем, новые задачи и новые цели могут быть тем, что так нужно вашему мозгу.
Недавно Копенгагенский институт исследования счастья опросил 2600 датских рабочих из самых разных профессиональных областей об источниках профессионального удовлетворения. На первом месте с большим отрывом оказалось ощущение осмысленности работы, которое было вдвое важнее, чем хороший руководитель (этот фактор был на втором месте).
Мейк Викинг, глава института, отмечает, что еще Аристотель признавал тесную связь между счастьем и осмысленностью. Хорошая жизнь — философ зовет ее «эвдемония» — это не легкая жизнь, но наполненная смыслом и стремлением к цели. «Цель и смысл нам необходимы», — говорит Викинг.
Более того, эта необходимость, судя по всему, усиливается к среднему возрасту. Согласно наблюдениям возрастного психолога Эрика Эриксона, в определенный момент в среднем возрасте человек переходит от внутреннего направления деятельности — развития карьеры, семьи, покупки дома, накопления богатства и престижа — ко внешнему, к тому, чтобы оставить какой-то след.
Растущее движение «второго шанса» основано на этих идеях и на вере в то, что цель в жизни может помочь человеку преодолеть кризис середины карьеры. Такие группы, как, например, Encore.org, объединяют людей среднего возраста и старше с помощью работы на благо общества. Гарвард и Стэнфорд запустили программы помощи опытным профессионалам в планировании перехода к новому призванию.
«Когда люди добираются до средней фазы карьеры, они хотят видеть отдачу, делать что-то осмысленное», — говорит Филип А. Пиззо, директор программы Стэнфорда, «Института выдающейся карьеры». Однако иногда на словах это проще, чем на деле.
«Люди нервничают и начинают делать неорганизованные или бессмысленные вещи, — тут комитет, там волонтерство, — просто чтобы почувствовать, что они что-то делают»
Хотя обучение стоит $60 тысяч в год, институт получил больше заявок, чем он способен принять. Пиззо, бывший декан медицинского факультета Стэнфорда, надеется, что программа будет эмулирована и «демократизирована» по мере того, как миллионы бэби-бумеров и людей «поколения X» приближаются к пенсионному возрасту. Он предупреждает, что альтернатива — плыть по течению — может стоить вам очень дорого.
Его предчувствие поддерживается растущим объемом исследований, указывающих на то, что наличие чувства цели является сильным показателем умственной и физической надежности — по некоторым меркам таким же сильным, как образование, достаток, гены, упражнения или социальные взаимоотношения. По сравнению с людьми, которые не видят цели в жизни, те, у кого она есть, имеют гораздо меньше шансов умереть в течение определенного периода времени; они также с меньшей долей вероятности пострадают от инсульта или сердечного приступа, а еще они менее восприимчивы к вирусам и болезням, таким, как диабет, рак с метастазами и нейродегенеративные заболевания.
Чувство цели в жизни способно предотвратить самый страшный кошмар любого знакомого мне взрослого: болезнь Альцгеймера. Исследователи из медицинского центра Университета Раш обнаружили, что треть людей, в мозге которых при аутопсии обнаруживаются бляшки и клубки, характерные для болезни Альцгеймера, никогда не страдали потерей памяти или умственными расстройствами. Лучшим показателем того, удастся ли кому-то избежать этих симптомов, является наличие цели в жизни. Те, у кого цель была, избегали симптомов в два с половиной раза чаще, чем те, у кого ее не было.
Это не говорит о том, что можно запросто изменить свою карьеру в зрелом возрасте. Изучать новое после 30 лет в любом случае непросто: исследователи обнаружили, что некоторые наши когнитивные способности (в частности, скорость обработки информации) начинают снижаться после 20–30 лет.
В бессердечном акте предательства мозг человека средних лет даже настраивает свое единственное преимущество — наш личный опыт — против нас самих. Из-за феномена, известного как «интерференция», весь опыт, накопленный нами, может замедлять дальнейшее обучение. Шерри Л. Уиллис, поведенческий психотерапевт из Вашингтонского университета, утверждает:
«Запас ваших знаний — число картотек, которые вы должны прошерстить, чтобы получить необходимую информацию и повторно их заполнить — с возрастом увеличивается»
Этим объясняется, например, почему люди, которые переключаются с PC на Mac, превращаются в психопатов: тот факт, что мозг и пальцы помнят старые сочетания клавиш, превращают освоение новой системы в смертельную битву.
Но даже если обучение новым навыкам или привыкание к новой корпоративной культуре может быть сложным испытанием, смена карьеры — возможно, лучшее, что вы можете сделать для своего когнитивного здоровья. Пол Нассбаум, нейропсихолог и сооснователь компании Fit Brains и одноименного сервиса для тренировки мозга, отметил, что после того, как вы освоили навык, будь то умение составлять отчеты или (как в моем случае) писать четырехминутную историю для радио, навык становится «чрезмерно усвоенным».
«Для того, чтобы сделать что-то новое и сложное, может понадобиться немалое количество времени, это будет мучительно, вы будете рыдать», — говорит Нассбаум, и в его словах лишь доля шутки
Вскоре, однако, вы создадите новые нейронные цепи, а ваш мозг отблагодарит вас за это. Исследования, проведенные на крысах, показали, что изучение незнакомой задачи сохраняет новые нервные клетки в гиппокампе, области мозга, ответственной за создание и сохранение воспоминаний. Есть лишь одно «но». «Должно быть сложно», — утверждает Трейси Дж. Шорс, профессор неврологии в Ратгерском университете. «Должно быть интересно. Если это очень просто узнать, то оно не спасет ваши нервные клетки от смерти». Вы можете быть в состоянии пройти сквозь ваши зрелые годы на автопилоте, но это не поможет вашему мозгу.
Люди, рассматривающие возможность перемен, могут быть также сбиты с толку объективным мышлением, столько характерным людям средних лет — источником их недовольства является само их сознание. Срини Пиллэй, психиатр, преподающий на полставки в Гарвардской медицинской школе и Гарвардской школе бизнеса, утверждает, что как только вы решите уйти со своей монотонной работы и устроиться на потенциально интересную, вы скорее всего столкнетесь с разнообразными препятствиями. Например: как мы будем выплачивать ипотеку? Пиллэй советует решать проблемы сразу и напрямую: мы можем переехать в дом поменьше. Его предположения исходят в основном из исследований о том, как преодолевать фобии, раз уж никто не сканировал мозг человека, который хочет уйти с работы, чтобы присоединиться к стартапу. Тем не менее, они согласуются с тем, что эксперты по карьерному росту советуют работникам: не зная броду, не лезьте в воду. Побудьте волонтером, походите на курсы, не рвитесь меняться.
Другой ключ к успешному переходу, о котором я сотни раз слышала от ученых, тренеров по персональному росту и людей, которые успешно сменили работу, — это совершить относительно скромный прыжок. Ведь многие люди не могут позволить себе просто взять и уйти с работы. Так что, если о заявлении об увольнении и речи быть не может, эксперты, с которыми я общался, предлагают сменить должность внутри организации, то есть подстроить работу под себя — и это может принести ощущение осмысленности жизни.
«Мы все мечтаем о больших переменах. Ну вы понимаете о чем я — эти гипердраматичные изменения, который так любит желтая пресса: юрист, ставший шеф-поваром или доктор, занявшийся органической фермой. Такое случается очень редко», — рассказал Карло Стренджер, израильский психоаналитик, специализирующийся на ситуациях смены карьеры
Вместо этого Стренджер выступает за более реалистичные цели. К середине карьеры человек обладает достаточной биографией, чтобы успеть познать себя: он понимает, с чем может справиться на отлично, а в чем — полный ноль; чем он наслаждается и чем тяготится — и это осознание должно подвести его к следующему шагу. Здесь Стренджер выделяет концепцию sosein, что с немецкого переводится как «сущность», или, как переводит он сам, «это и ничего кроме». Ваш sosein — нечто врожденное, что «не поддается изменению». Другими словами, объясняет ученый, вы должны менять свою карьеру, оставаясь в рамках ваших врожденных черт и талантов.
В довершение ко всему, эксперты, с которыми я пообщалась, призывают людей начинать продумывать следующий шаг как можно раньше, чтобы осталась хотя бы пара десятков лет, чтобы насладиться значимой работой. В зрелом возрасте у вас остается время, пожалуй, только на один серьезный поворот колеса жизни. Так что начните уже заниматься тем, чем хочется. В течение двух лет я слушала людей, которые в зрелости занялись поиском работы, которая приносит удовольствие. Мало кто жалел о содеянном, даже если они провалились и вернулись к прежнему образу жизни. Как я заключила, наибольшее сожаление выразили те, кто так и не попытался.
Что касается моей карьеры: пока я находилась в процессе написания своей книги о середине жизни, в National Public Radio стали предлагать щедрые отступные при увольнении по собственному желанию. Я страдала. Но потом поняла, что уже последовала совету экспертов, у которых брала интервью: за несколько лет до этого, я прощупала почву, взяв отпуск, чтобы написать свою первую книгу. Я положилась на свои сильные стороны и свой опыт использования формы рассказа для исследования различных идей, и мне очень нравилось этим заниматься. Я была готова совершить прыжок.
Так что я бросила то, что, по мнению многих, считается лучшей работой в мире и открыла новую главу в своей жизни. Мой переход может и не кажется очень драматичным, но ощущения от него определенно такие.
Я все еще немножко боюсь. Но что уж мне точно не приходится делать — это скучать.
По материалам: The Atlantic Перевели: Кирилл Козловский, Александр Мельник и Денис Пронин.
Редактировали: Роман Вшивцев и Варвара Болховитинова.
