Среднее время прочтения — 6 мин.

Я наткнулась на профиль Джастина в приложении для знакомств, пока ждала, когда вскипятится вода. Я только пришла домой после того, как ходила по делам: на почту, за продуктами, в банкомат. Готовила ужин и готовилась работать.

На часах четыре утра.

«Напиши мне, если хочешь поболтать о чем угодно — но только до предрассветного часа», — говорило описание его профиля.

Оказывается, люди вкладывают разный смысл во фразу «предрассветный час». Он — программист, обожает дизайн и играть сложные соло на гитаре. Для него «предрассветный час» — это примерно до двух часов ночи. А вот для меня все гораздо сложнее.

У меня расстройство циркадных ритмов, или синдром задержки фаз сна. Это не бессонница, со сном проблем не было никогда. Мои биологические часы считают, что мне нужно ложиться спать на восходе солнца и просыпаться на закате — короче говоря, вампир. Более того, я особенный случай, я опережаю биологические часы большинства людей на восемь часов.

У моего отца тоже есть это расстройство, как и у его матери. В детстве мне было трудно жить как все. Некоторые дети чувствуют, что родились не в том теле. А я чувствую, что родилась не в том времени.

Теперь же я работаю писателем на фрилансе и упиваюсь возможностью жить по собственным биологическим часам. Я ложусь спать примерно в 8-9 часов утра и просыпаюсь в 4-5 часов вечера, но иногда «засиживаюсь допоздна»: засыпаю в полдень и встаю в 8 вечера. 

Всю свою жизнь я живу в городах: Нью-Йорке, Филадельфии, Лондоне, Бостоне, и всё же мой мир очень малонаселен. В магазинах совсем нет очередей, только полоса препятствий из коробок с продуктами. На дорогах вообще нет пробок. Когда я работаю, меня не отвлекают ни звонки, ни соцсети, ни новые письма на электронной почте.

Оставаясь с книгами и мыслями наедине, я пишу о физике.

Необязательно вести ночной образ жизни, чтобы писать о физике, но это здорово помогает. Ночь — это прекрасное время для созерцания Вселенной. Когда нет никакого шума и никаких лишних движений, легко замечать трещины на фасаде реальности.

Конечно, моя временна́я свобода несет и некоторые сложности, например, я не могу принимать звонки от редакторов, слушать музыку без наушников или помнить, какой сейчас день недели, потому что они сменяются в середине моего «дня».

Теперь насчет отношений. Первое свидание обычно проходит нормально, потому что их устраивают вечером, но сложности появляются очень быстро. Сложно объяснить, что на совместном ужине я не хочу пить алкоголь, потому что я только что проснулась и мой день еще впереди. Я уже устала объяснять, что я не могу ходить на поздние завтраки или на пляжи, потому что я просто вырублюсь. Когда же меня спрашивают «А почему бы тебе просто не ложиться пораньше?», как будто я об этом никогда не задумывалась, приходится объяснять, что я не выбирала такую жизнь.

На первом свидании мы с Джастином пошли в музей искусств в семь часов вечера. Мы болтали о своих семьях, увлечениях, компьютерных программах и теории струн. Он рассказал, что у него типичная офисная работа с девяти до пяти (не по моему расписанию, по обычному), любит кататься на велосипеде и «нежиться на солнышке».

Я не упомянула, что по предписанию врача принимаю витамин D в лошадиных дозах. «Солнечных лучиков» нет в моем лексиконе.

Место и время второго свидания уже выбирала я. «Знаю, что ты живешь по обычному расписанию», — написала я ему. «Но Персеиды лучше всего будут видны завтра ночью. Как насчет найти темное местечко и посмотреть?»

Он ответил: «Несмотря на то, что я нормальный человек, я согласен».

В полночь мы устроились на берегу реки Чарльз и с восхищением смотрели на бездомные пыли древних комет. Несмотря на городские огни, мы увидели три метеора, сгоревшие в атмосфере над Бостоном.

Мы говорили о свете звезд, как он начал свое путешествие тысячи лет назад. Получается, что мы смотрели в прошлое. Я подумала, что это очень точная метафора наших отношений: мое время не такое, как у него, и никогда таким не будет. Всегда есть задержка, мы оба живем в прошлом друг друга, даже несмотря на то, как крепко он обнял меня за талию. Мы заложники своих биологических часов. Лучшее, что мы можем сделать — встретиться где-то на воображаемой середине пути.

Так мы и сделали. Он забронировал катание на лыжах в ночные часы. Я приехала на пляж вовремя, чтобы ощутить солнце на моей коже. Он поставил на мой велосипед мощный фонарь, и мы отправились на долгую летнюю ночную прогулку Я ела тайскую еду на завтрак, а он — панкейки на ужин.

Однако в конце концов этот постоянный компромисс превратил нас в двух сварливых созданий с затуманенными глазами. Мы любили друг друга, но были вымотаны и готовы сдаться и смириться с тем, что придется лечить боль наших сердец с противоположных сторон циркадного ритма. Он уехал в свой родной город в Мэне, чтобы немножко подумать. Я же вернулась к обычной ночной жизни. 

Однажды днём (точнее, чуть позже полуночи) мне на электронку пришло от него сообщение с предложением попробовать другой подход.

«Мы не уживемся, если будем пытаться жить в одном и том же времени. Это просто иллюзия, на самом деле, нам даже не надо искать компромисс». Он предложил не бороться с тем, что мы разные, а просто принять это и любить друг друга, оставаясь в своих расписаниях.

Мы решили съехаться и нашли квартиру на чердаке с множеством окон, через которые солнечный свет заливал гостиную во время его «дня», а лунный — во время моего. Мы разбирали коробки с вещами во время лунного затмения, мы вытащили кресло и наблюдали за тем, как тень Земли скользила по поверхности терракотовой Луны.

В знак того, что мы начали жить по-новому, я подарила Джастину книгу. Это была сказка Джорджа Макдональда «Дневной мальчик и ночная девочка» 1882 года. Мы лежали в обнимку на диване и по очереди читали ее вслух.

По сюжету ведьма растила двух детей в заточении и позволяла мальчику видеть только день, а девочке — только ночь. Но однажды мальчик не заснул в положенное время и, когда стемнело, он пришел в ужас. Девочка нашла его трясущимся в саду и попыталась успокоить, объясняя, «как нежна и сладостна темнота, как она добра и дружелюбна, она мягка, как бархат».

По ночам девочка не спала и поэтому пообещала присмотреть за мальчиком, пока он спал. Когда мальчик проснулся на рассвете, он понял, что девочка не привыкла к солнечному свету и очень напугана. Он носит ее на руках, пока она спит.

Мы подумали, что можем жить так же. Когда мастер по ремонту настоял на том, чтобы прийти днем, Джастин остался дома, чтобы мне не пришлось не спать в мою «ночь». Когда у Джастина не было времени, чтобы купить упаковочную бумагу для подарков, я купила ее ночью, так что к утру всё было готово.

Я старалась вставать до того, как он придет домой, чтобы мы могли поесть вместе: он — поужинать, я — позавтракать. Потом он ложился спать, а я часами писала при свете луны. В конце концов, я тихонько погружалась в его объятия и мы счастливо спали вместе — всего несколько минуток, потом ему пора вставать.

В выходные он обычно играет на гитаре, видится с друзьями и купается в солнечных лучиках, в то время как я сплю. К моменту, когда я варю кофе, он уже успевает проехать 50 километров и два раза поесть. На закате он приветствует меня счастливым «С добрым утром!» и рассказывает о том, что у него случилось сегодня, а я — свои вчерашние новости.

Так мы и жили. Земля крутилась для нас по очереди. Мы выжимали максимум из часов, когда наши расписания пересекались, а потом позволяли друг другу пожить в собственном времени, словно животным в дикой природе.

В августе Земля проходила сквозь пыль от той самой древней кометы. Поздней ночью Джастин привез меня на уединенный пляж на берегу на севере Массачусетса. Кроме нас, там были несколько звездочетов, глядевших в небо. Под кваканье лягушек он расстелил одеяло. Потом он порылся в сумке от фотоаппарата и достал маленькую черную коробочку. Я не видела, что внутри — только блеск, будто свет от звезды. Он спросил: «Ты выйдешь за меня замуж?»

Мы лежали на одеяле и смотрели, как метеориты носились по небу. Было уже два часа ночи — слишком поздно, чтобы кому-то рассказывать о том, что мы скоро поженимся. Вместо этого мы просто лежали там, в нашем собственном времени и месте, окруженном песком, океаном и несколькими сотнями миллиардов звезд.

По материалам The New York Times
Автор: Аманда Гефтер
Иллюстрация:  Брайан Рэа

Переводила Юля Самойлова
Редактировала Анастасия Железнякова