Ален де Боттон — писатель, философ и основатель Школы жизни, института, который базируется в Лондоне и занимается «развитием эмоционального восприятия с помощью культуры».
Де Боттон, автор нескольких бестселлеров, среди которых «Как Пруст может изменить Вашу жизнь» и «Религия для атеистов», построил свою карьеру, интерпретируя великие идеи для широкой публики. Его книги и лекции затрагивают множество вопросов, но всегда возвращаются к одному: «Как нам жить хорошо?»
Особый интерес представляют его взгляды на религию. Как атеист, де Боттон не столько заинтересован в защите религии, сколько в ее понимании. Он признает, что с некоторыми вещами религия замечательно справляется, и ставит перед собой задачу повторить этот успех в секулярном контексте.
В четверг я побеседовал с де Боттоном о его работе в Школе жизни и его критике в адрес атеистов, которые, по его словам, не умеют задавать нужные вопросы об опровергаемых ими религиях.
Ниже приведена наша беседа, слегка отредактированная для краткости и лучшего понимания.
Шон Иллинг: Вы говорите, что самый скучный вопрос, который можно адресовать религии состоит в том, правдиво ли все это. Почему именно такой вопрос?
Ален де Боттон: Я думаю, что для меня, как и для большинства людей, суть религии выходит за рамки веры в сверхъестественное, и тем не менее множество дебатов о религии с участием таких людей, как Кристофер Хитченс или Ричард Докинз, начинаются с одних и тех же вопросов: Существует ли Бог? Существуют ли ангелы? Не глупо ли верить в ангелов?
И хотя я понимаю почему эти вопросы вызывают такой эмоциональный отклик, на мой взгляд, главный вопрос заключается в том, почему люди обращаются к религии? Почему возникли религии? Чему они призваны служить? И, кроме того, существуют ли такие аспекты религиозной жизни, которые не связаны с верой, но оказывают ощутимое влияние на неверующих и вызывают у них отклик?
Религии это не просто ряд утверждений о сверхъестественных явлениях; это также инструмент для жизни. Они пытаются сопровождать вас от рождения до смерти и многому обучить: создать сообщество, модель поведения, выработать эстетическое восприятие. Все это кажется мне чрезвычайно важным и, честно говоря, более интересным, чем вопрос о том, был ли Иисус божьим сыном.
Шон Иллинг: Что, по-вашему, религии делают лучше всего?
Ален де Боттон: Меня впечатляют цели, заложенные в религиозных основах. Они пытаются выработать правила хорошей жизни, мудрой жизни, праведной жизни. Они затрагивают серьезнейшие темы, и меня привлекают те стороны религии, в которых проявляется понимание того, что человеческая жизнь сложна, и каждому нужна поддержка и наставление. И религия пытается направить нас на путь, которым мы придем к лучшей версии самих себя.
Я люблю повторять, что не согласен почти со всеми религиозными представлениями о лучшем «Я», но меня восхищают религиозные устремления и системы, выстраиваемые на основе этих устремлений.
Шон Иллинг: Судя по всему, вы хотите изменить предмет разговора или, возможно, направить его в более продуктивное русло. К примеру, вы придумали термин «Атеизм 2.0». Что это означает?
Ален де Боттон: Этот термин должен дать альтернативу современному пониманию атеизма, провозглашенного такими людьми, как Ричард Докинз и Кристофер Хитченс, которые на самом деле поставили во главу угла атеизма вопрос о вере и неверии. И мне хотелось бы видеть атеизм, который отталкивается от предположения о том, что Бога не существует, и замечательно, что с этим мы уже разобрались.
Теперь давайте продолжим размышлять и спросим: Чему сейчас может научить вас религия и чем вдохновить? Это атеизм, который разделяет некоторые религиозные устремления, но не имеет никакого отношения к сверхъестественному.
Шон Иллинг: То есть вы хотите оставить все хорошее, что есть в религии, выбросив метафизический багаж?
Ален де Боттон: Я не хочу вообще ничего оставлять, поскольку не верю, что вы пойдете в церковь, если вы неверующий.
Я пытаюсь взглянуть на то, как религия судит о некоторых вещах, вызывая порыв вдохновения, которого всегда не хватает светской культуре и в котором она по-прежнему нуждается. Ведь давайте вспомним, как в 19-м веке в Западной Европе влияние религии значительно ослабло, и все решили, что это конец. Людям нужно было чем-то заполнить ту пустоту, которую раньше занимал Бог. Возникло множество парадигм, но мне кажется, что главным ответом стала культура.
И мы можем убедиться, что это так, просто взглянув на архитектуру библиотек, театров и университетов, которые были построены в эпоху религиозного упадка. Становится очевидным, что наши предки пытались заполнить пустоту, создавая храмы искусства, храмы культуры, храмы знаний, где сейчас мы можем собираться точно также, как когда-то собирались в храмах религии.
Шон Иллинг: Какова целевая аудитория этого нового атеистического бренда? На каких людей вы нацелены?
Ален де Боттон: Я обращаюсь к такому человеку, который не допускает для себя принятия религиозной веры, но и не заинтересован в нападках на религию, обвиняя ее в глупости, указывая на ошибки, недостатки и жестокость. Несомненно, все эти вещи существуют, но человек должен знать не только о них.
Я обращаюсь к тем, кого больше интересует то, куда податься с вопросами о высшем смысле или высшем предназначении. С точки зрения этики они спрашивают, как выглядит хорошая жизнь? Каковы мои обязанности перед окружающими? Что представляет из себя общество? Обсуждение подобных вопросов вы не увидите на вечернем ТВ, и они совсем не вписываются в общую атмосферу светской культуры.
Шон Иллинг: Такое чувство, будто бы наша современная технократическая культура вычищает подобные вопросы из общественной жизни. Является ли Школа жизни, расположенная в Лондоне, но действующая по всему миру, вашей попыткой поднять главные вопросы — как жить, как умирать, в чем суть добра и зла — в исключительно светском контексте?
Ален де Боттон: Многие размышляют над этими вопросами, и размышляют уже давно. Школу жизни отличает от них не то, что там об этом думают. Я думаю, отличает ее то, что это институт, а не просто один человек, который пишет книжку. А надо помнить, что модель интеллектуала, пишущего книжку о важных вопросах — это то, как секулярная культура подходила к этим высоким темам последние 150 лет.
Школа жизни пытается сказать: «Давайте создадим вокруг этого коллективное движение». В конце концов, в чем разница между одним писателем, пишущим книгу, и институтом?
Во-первых, количество людей. Во-вторых, сама идея физического пространства, где люди собираются, чтобы установить друг с другом личную связь. Еще смысл в долговечности, продолжительности проекта во времени. Мы хотим создать стабильный дом для этих идей.
Шон Иллинг: Я знаю, что вы подвергаетесь атаке с обеих сторон: религиозные люди говорят, что вы безбожник, а атеисты — что вы предали их идею. Как вы реагируете на них?
Ален де Боттон: Честно говоря, меня это не особенно беспокоит, потому что критики будут всегда. Я бы сказал, что обычно в европейском контексте голоса со стороны религиозного сообщества дружелюбнее, потому что им пришлось смириться с массовым атеизмом. В США все несколько иначе. Я только относительно недавно полностью осознал крайне негативные коннотации слова «атеизм» в Америке, которых в Европе просто нет. И американским атеистам часто приходится отбиваться от обвинений в аморальности, чего никому на этой стороне Атлантики делать не приходится. Так что осознавать эти различия очень интересно.
Шон Иллинг: Я не верующий, но я уже критиковал некоторых так называемых новых атеистов. Недовольство мое вызвано тем, что они часто не задумываются всерьез о психологической привлекательности религии. Бог для них — вопрос сугубо эпистемологический. Но мы знаем, что эмпирические положения религии ложны, как минимум, со времен Коперника, и тем не менее религия живет. Очевидно, что дело не только в материальной истинности.
Есть люди вроде Ричарда Докинза, который говорит: «Мне плевать, дает ли религия людям покой и смысл, мне важна лишь ее истинность». Я понимаю эту точку зрения, но я не уверен, что это самый продуктивный способ мышления. И я это говорю как человек, разделяющий стремление отделить этические вопросы от религиозной метафизики.
Ален де Боттон: Полностью с вами согласен. Я лично с ним об этом говорил. Я думаю, что одна из интереснейших сторон религиозной веры — то, что она, очевидно, происходит из некоей уязвимости. Если вы не верите в Бога, причина ясна — потому что это истина.
Но если вы в другом лагере, то причина кроется в уязвимости. Источник — боль и уязвимость. Эта боль и уязвимость не исчезает, когда вы решаете, что ваша вера ложна. И вы все равно остаетесь с этим огромным вопросом, и я думаю, что именно уязвимость так меня поражает.
Здесь нам еще предстоит большая работа. Наше светское общество предлагает нам два ответа на вопрос смысла жизни. Первый — романтическая любовь, к этому у меня серьезные вопросы. Второй — карьера, профессия. Они нам преподносятся как источники мирского счастья, и оба связаны с множеством проблем, которые мы как общество еще, мне кажется, не до конца осознаем.
Шон Иллинг: В некотором смысле атеисты и верующие просто играют в разные словесные игры, и это раздражает, когда стараешься реально убедить в чем-то людей.
Если цель в том, чтобы убедить людей, что ощущение общности и причастности к чему-то высшему, достигаемое религией, можно достигнуть и без нее, какие вопросы должны задавать атеисты и какие аргументы они должны приводить?
Ален де Боттон: Я думаю, мы должны уделять особое внимание человеческим нуждам, которые удовлетворяет религия. Общность, например — невероятно мощная идея в религии. Это идея контакта с другими людьми в священном месте.
Это центральный вопрос нашей самоидентификации. Что есть нация, что есть общество, что есть группа, что значит жить в группе — это фундаментальные вопросы, и я думаю, что религия старается найти на них очень интересные ответы.
А еще есть моральная сфера. Что значит быть добрым? Какие к нам предъявлены требования? Что мы должны и кому? Как нам сдерживать свои худшие порывы, как поощрять лучшие?
Вы упомянули ощущение причастности к высшему. Как нам стремиться ввысь? Как нам достичь более щедрой, милосердной, вечной области нашего сознания? Религии давно занимаются этими вопросами, особенно религии Востока.
Шон Иллинг: Считаете ли вы, что религии лучше понимают эмоциональную структуру, чем современная наука? Я имею в виду, в частности, то, как религии используют риторику и повествование.
Ален де Боттон: Говорить «всегда» и «в любых случаях» было бы чрезмерным обобщением, но религии определенно демонстрируют отличное понимание этого вопроса. Например, религии хорошо осознают потребность повторения, к чему светская культура довольно глуховата. Они отлично осознают то, что греки называют «слабостью воли», это, по сути, когда мы теоретически во многое верим, но в повседневности это все в наших сердцах и умах мертво, потому что нам об этом не напоминают как следует.
Есть разница между теоретическим и активным знанием, и религии осознают эту разницу и очень стремятся делать определенное знание активным. И именно поэтому они постоянно все повторяют, постоянно заставляют нас что-то делать, чтобы эти теоретические идеи воплощались в жизнь.
Значительная часть религиозной жизни — это жизнь ритуалов. И в этом большое отличие ее от светской культуры, которая дает индивиду ощущать все по собственному календарю и собственным внутренним импульсам.
Шон Иллинг: Общинный аспект религии это определенный плюс, но есть в нем и проблемы. С одной стороны, он дает нам общность, сплоченную высшими идеями и общими практиками. С другой стороны, это по сути племенное мышление на новом уровне. Вбивается метафизический клин между «своими» и «чужими», и границы между этими группами проводятся максимально резкие.
Как вы думаете, возможно ли воссоздать общинный аспект религии без этого по определению племенного компонента?
Ален де Боттон: Ну, я думаю, что нужно помнить, каковы наилучшие черты религии, и понимать, что им можно найти светские альтернативы. Религии, например, напоминают нам о том, что все мы люди, независимо от расы и географических границ. Эти черты есть у христианства, есть у буддизма.
Проблема племенного мышления, безусловно, имеется, но я думаю, что в своем лучшем проявлении религии просто показывают чужака в ином свете. Они предлагают нам универсальный способ мышления, умственный космополитизм. Это можно воспроизвести и вне религии.
Церкви, синагоги и мечети считаются безопасными прибежищами, где не может происходить то, что происходит снаружи. Они становятся местами, где чужака приветствуют, где то, что осуждается снаружи, становится приемлемым, и в этом смысле религия играет роль своеобразного хозяина, который знакомит людей друг с другом, очеловечивая их в глазах друг друга.
Мне кажется, это очень ценное свойство, потому что светская современность анонимна. Она построена на идее анонимности, на том, что семья очень важна, любимый человек очень важен, а для всего остального каких-то форм привязанности не существует.
Шон Иллинг: Похоже, что вы твердо стоите на том, что не наука, а что-то другое сменит религию в мире без Бога. Какой будет эта альтернатива?
Ален де Боттон: Говоря общо, я думаю, что ее сменит культура, и в этом смысле я очень традиционный светский человек 19 века. Я просто думаю, что нужно изменить то, как мы представляем себе культуру, как мы ее воспринимаем.
Изменение нашего видения культуры — то, чем я уже занимался и в шутку, и более серьезно. Например, я написал книгу «Как Пруст может изменить вашу жизнь», и интересно то, что Пруст, когда писал свою знаменитую книгу «В поисках утраченного времени», довольно много думал о религии и определенно был одним из тех людей 19 века, которые считали искусство преемником религии. Он это очень явно излагал, и я его понял именно так.
Но такое прочтение Пруста не одобряется. И я подвергся серьезной критике со стороны многих профессиональных исследователей Пруста, не за что-то конкретное, что я написал, а за саму природу этого проекта. Люди просто не могли поверить, что я возьму писателя из литературного канона и буду его воспринимать как источник смысла жизни.
Мы так не читаем в модернистской традиции, и тем не менее, именно так создавались многие величайшие произведения искусства. Так что нам нужно не столько создавать какую-то другую культуру, сколько быть более верными изначальным стремлениям, порождавшим эти произведения.
То, что мы этого не делаем — поразительное слепое пятно нашей культуры.
Автор: Шон Иллинг.
Оригинал: Vox.
Перевели: Кирилл Козловский и Никита Пинчук.
Редактировал: Артём Слободчиков.
