Стивен был женат дважды. Две свадьбы. Два «Согласен». Однако у него не осталось счастливых воспоминаний ни от одного из событий — или же, если начистоту, ни от браков, ни от каких-либо из своих отношений.
Podster, iTunes, YouTube, Скачать, Telegram
Он встретил свою первую жену на подготовительных курсах в медицинский институт, когда ему было всего 16. Шесть лет спустя они поженились. По прошествии еще трех лет они развелись; по словам Стивена, на самом деле, она никогда не казалась ему той самой. Спустя почти два десятилетия — в 2009 — он познакомился со своей второй женой на сайте знакомств. Он очертя голову бросился в эти отношения, и в следующем году, в присутствии его отца и брата с сестрой, пара поженилась в Шеффилде — городе, откуда они оба родом. Стивен улыбается при виде свадебных фотографий, поскольку понимает, что именно этого от него и ждут, однако, как он сам объясняет: «С позиции моего внутреннего чувства любые действия требуют определенной эмоциональной реакции, которая ощущается мной как нечто поддельное. Большинство моих реакций выучены. В атмосфере, где каждый весел и счастлив, мне кажется, что я всех обманываю. Притворяюсь. Что и происходит. Так что все мои проявления эмоций — ложь».
Счастье — не единственная эмоция, с выражением которой у Стивена проблемы. Восторг, стыд, отвращение, предвкушение, даже любовь — он не способен испытывать и эти чувства. «Я чувствую что-то, но не могу определить конкретное ощущение». Единственные эмоции, которые ему по-настоящему знакомы — это страх и злость.
Столь серьезные проблемы с эмоциями иногда ассоциируются с аутизмом, которым Стивен не страдает, или расстройствами психопатического спектра, которых у него тоже не наблюдается. В прошлом году, в возрасте 51 года, он наконец-то узнал свой диагноз: малоизвестное расстройство под названием «алекситимия», от греческого «без слов для чувств».
Несмотря на название, настоящая проблема для страдающих от алекситимии людей заключается не в том, что они не могут подобрать слов для описания своих эмоций, а в том, что они не способны в полной мере их испытывать. Тем не менее не все люди, у которых наблюдается это расстройство, переживают его одинаково. У некоторых оно проявляется в виде пробелов или аномалий в типичном наборе эмоциональных реакций. Другие осознают, что они испытывают какую-то эмоцию, но не понимают, какую именно, в то время как остальные принимают проявления определенных эмоций за что-то другое — возможно, интерпретируя бабочек в животе как голод.
Удивительно: учитывая, насколько мало людей знает об этом расстройстве, исследования показывают, что каждый десятый попадает в спектр потенциально страдающих алекситимией. Новые данные проливают свет на механизм протекания расстройства, а также таят в себе обещание не только разработать новые методы лечения расстройств эмоционально-волевой сферы, но и разобраться, как же все остальные люди ощущают какие бы то ни было эмоции.
Проработав 10 лет медбратом, Стивен решил, что он хочет заниматься чем-то другим. После двухлетних подготовительных курсов он поступил в университет, где получил степень в астрономии и физике, а затем устроился на работу тестировщиком компьютерных игр. Он построил успешную карьеру: работал в тестовых департаментах ряда компаний, руководил подразделениями и путешествовал по миру, выступая на конференциях. У него не было никаких проблем с тем, чтобы доносить до коллег факты. Трудности начинались в сфере личностных контактов или любой другой ситуации, предусматривающей проявление эмоций.
«В начале отношений мне безумно нравится личность моего партнера, — объясняет Стивен. — Мне неоднократно говорили, что я успешно поддерживаю „конфетно-букетный“ период, но дольше, чем принято. Однако через год все резко меняется, все рушится. Я возвел себя на пьедестал, чтобы казаться человеком, которым не являюсь. В большинстве своем я реагирую сознательно и не позволяю эмоциям решать все за меня. Очевидно, с этим что-то не так. Это нереально. И эмоции кажутся подделкой, потому что они таковыми и являются. Невозможно притворяться вечно».
Он и его на тот момент жена решили пожить отдельно в 2012 году. Он посетил врача, где ему прописали антидепрессанты. Несмотря на то, что они с женой по-прежнему общались, было очевидно, что в их отношениях возникли проблемы. В июне 2015 года он попытался покончить с собой. «Я действительно писал в Facebook и Twitter о желании покончить с собой, и кто-то — я так и не узнал его имя, — связался с полицией. Меня забрали в больницу и стали лечить».
Один из психиатров дал Стивену направление на серию консультаций, а затем на курс психодинамической психотерапии, в основе которой лежало фрейдистское учение. Она напоминала психоанализ своим стремлением обнаружить подсознательные факторы, управляющие мыслительным процессом и поведением.
Стивен впервые столкнулся с концепцией алекситимии, читая рекомендованную его психотерапевтом книгу Сью Герхард «Почему любовь имеет значение». «Я принес ее на сеанс психотерапии, и именно тогда мы начали обсуждать, в какой степени я подвержен алекситимии. Конечно же, у меня есть слова, которыми я пользуюсь для обозначения эмоций. Однако правильные ли это слова для каждой из них — это уже совершенно другой вопрос… Я лишь подумал, что никогда не говорю о том, что чувствую, эмоциях и всем таком. Однако спустя год посещения психотерапевта стало очевидно, что, когда я говорю об эмоциях, я на самом деле не понимаю, что имею в виду».
Термин «алекситимия» впервые упоминается в опубликованной в 1972 году книге и восходит к фрейдистской литературе, посвященной психодинамике. На сегодняшний день большинство академических психологов настроены скептически в отношении идей Фрейда, как объясняет профессор психологии из Оксфорда Джофф Бёрд. «Не хотелось бы проявлять неуважение к традициям, но сегодня очень малое число специалистов из когнитивной, нейро- или экспериментальной психологии по-настоящему интересуются чем-либо, относящимся к Фрейду».
Тем не менее, когда Бёрд прочел об алекситимии, он счел описание расстройства интригующим. «На самом деле, это потрясающе». Для большинства людей «с низким уровнем эмоциональности вы можете быть не совсем уверены, как именно вы себя чувствуете, однако если вы испытываете сильное чувство, вы способны его идентифицировать». Теперь же он столкнулся с людьми, которые просто не могли этого ощущать.
Бёрд начал свою академическую карьеру с изучения расстройств аутистического спектра, эмпатии и осознания эмоций, откуда и возник его интерес к алекситимии. В одном из первых исследований, проведенных им в рамках анализа этой проблемы, он установил связь между алекситимией, степень которой измерялась с помощью разработанного в Университете Торонто опросника из 20 пунктов, с недостатком эмпатии. Если вы не можете ощущать свои эмоции в общепринятом смысле, вполне логично, что вы также не можете интерпретировать проявления чужих чувств.
Однако фактором, по-настоящему сподвигшим Бёрда на изучение алекситимии, стали его беседы с людьми, страдающими от аутизма. «На протяжении долгого времени существовало убеждение, что у людей с аутизмом отсутствует эмпатия. Но это чепуха, и вы можете понять это с первых же минут общения с аутистами». По результатам ряда проведенных им исследований Бёрд обнаружил, что приблизительно половина людей с аутизмом страдает от алекситимии — речь идет о людях, испытывающих трудности с ощущением эмоций и эмпатией, — в то время как другая половина не подвержена расстройству. Другими словами, сложности с определением эмоций — неотъемлемая характеристика алекситимии, но не аутизма.
Бёрд старается повсеместно распространять эту идею. Он в красках рассказывает об одном добровольце, который принимал участие в исследованиях аутизма, но при этом не страдал от алекситимии: «Отличный парень. Настолько умный, что не описать словами. Он не мог удержаться ни на одной работе, поэтому решил стать волонтером в доме престарелых, чтобы проводить время с пользой. Но когда он пришел туда и предложил свою кандидатуру, ему отказали, сказав, что страдающие аутизмом люди не способны проявлять эмпатию и поэтому не могут должным образом заботиться о пожилых людях. Это просто смешно».
Позднее Бёрд продолжил изучать алекситимию как отдельное, не связанное с аутизмом заболевание. К примеру, он выяснил, что страдающие этим расстройством люди не испытывают проблем с распознаванием лиц. Они также с легкостью определяют по фотографии, хмурится человек или улыбается. «Действительно, подверженные этому заболеванию пациенты прекрасно идентифицируют эмоции, но при этом понятия не имеют, что это на самом деле такое. Это очень странно».
Многие люди с диагнозом «алекситимия», с которыми встречался Бёрд, рассказывали о том, как часто им приходилось слышать от людей, что они отличаются от остальных. Хотя кто-то сам уже давно мог догадываться об этом. «Я думаю, это можно сравнить с дальтонизмом. Кто-нибудь обязательно скажет о том, какой сегодня алый закат или что в этом озере вода удивительно голубая, а ты понимаешь, что это один из аспектов человеческой жизни, в котором ты не способен принять участия». Также в ходе изучения алекситимии Бёрд и его коллеги углубились в анализ причин, вызывающих расстройство, принимая во внимание аргумент, который на первый взгляд может показаться замкнутым кругом: у Стивена возникают трудности с проявлением эмоций, потому что он страдает алекситимией, основным симптомом которой, в свою очередь, являются затруднения с проявлением эмоций.
В ситуациях, когда Стивен должен находиться на эмоциональном пике, как, например, в момент признания в чувствах, он ощущает, что в его теле происходят изменения. «Я слышу биение сердца и ощущаю прилив адреналина, но каждый раз я пугаюсь этих ощущений и не знаю, как на них реагировать. Поэтому мне хочется или убежать прочь, или произнести что-то враждебное».
Страх, гнев и смятение Стивен понимает: «Все остальное ощущается примерно как “эммм… мне не очень комфортно, что-то не в порядке”».
Ребекка Брюер, бывшая студентка профессора Бёрда, а теперь преподавательница в Королевском колледже Холлоуэй (входит в состав Лондонского университета), прокомментировала феномен алекситимии следующим образом: «Часто люди с этим диагнозом понимают, что в данный момент они испытывают эмоции, но что это за эмоции — для них остается загадкой. Это значит, что одна из возможных причин возникновения у таких людей депрессии заключается в следующем: они одновременно стараются разграничить негативные эмоции разного характера и распознать [позитивные] эмоции. То же самое можно сказать и о чувстве тревоги. Возможно, кто-то переживает эмоциональную реакцию, которая заставляет сердце биться быстрее. Это может вызвать тревогу и волнение. Но человек, как правило, не знает, как это интерпретировать, и может испугаться неожиданной реакции собственного тела».
Способность замечать изменения внутри своего тела, будь то учащение сердцебиения, изменение кровяного давления, увеличение объема легких во время вдоха или переполнение мочевого пузыря называется интероцепцией. Иначе говоря, это восприятие внутреннего состояния.
Различные эмоции ассоциируются с различными физиологическими изменениями. Например, когда человек разгневан, его сердце начинает биться быстрее, кровь приливает к лицу, а кулаки сжимаются. Когда человек испытывает страх, сердце также начинает биться быстрее, но кровь отливает от лица. Считается, что эти изменения не являются точными индикаторами, поэтому необходимо учитывать контекст. Если вы чувствуете, что ваше сердце начинает биться быстрее, когда вы смотрите на паука, — вы знаете, что это страх, а не сексуальное возбуждение.
Бёрд, Брюер и другие выявили у страдающих алекситимией людей пониженную способность — а иногда и полную неспособность — вызывать, обнаруживать или интерпретировать эти внутренние перемены. У людей с алекситимией нормальный IQ. Они отлично понимают, что перед ними паук, а не привлекательный потенциальный партнер. Однако их мозг либо не может запустить физиологический механизм, необходимый для того, чтобы испытать эмоцию, либо другие части их мозга не считывают эти сигналы должным образом.
В 2016 году Бёрд и Брюер совместно с Ричардом Куком из Городского университета Лондона опубликовали результаты своего исследования, в котором алекситимия описывалась как «генерализованный дефицит интероцепции». Затем приводилось объяснение испытываемых людьми проблем с ощущением эмоций, а также манифест, утверждающий, что для здорового переживания эмоций чрезвычайно важно восприятие ряда телесных сигналов.
Мы часто сталкиваемся с этой идеей в повседневном общении: в английском, например, для того, чтобы извинения хоть что-то значили, нужно просить прощения «от самого сердца». Если вы действительно любите кого-то, то «всем сердцем». Когда вы ужасно злитесь, у вас «кровь вскипает в жилах». Вместо того, чтобы признаться, что вам тревожно, вы можете сказать о «бабочках в животе» (считается, что их вызывает отлив крови от органов пищеварения).
Хотя большинство людей могут и не догадываться о существовании алекситимии, существует другое расстройство, характеризующееся неспособностью ощущать эмоции и недостатком эмпатии. Оно завораживает нас даже в большей степени, чем ужасает: речь идет о психопатии. Можем ли мы узнать больше о том, как мы испытываем чувства, пытаясь понять психопатов?
Лике Нентьес 30 с небольшим: это стройная девушка с мягким голосом. Сложно представить, что она проводит бесчисленные часы в крошечных комнатах наедине с лишенными свободы психопатами, среди которых неоднократно проявлявшие жестокость убийцы.
Однако как только Нентьес начинает говорить, в ней чувствуется уверенность в себе. «Однажды я беседовала с огромным мужчиной с растрепанными длинными волосами. Он сидел напротив меня и вдруг закричал [она повышает голос и приподнимается со стула]: „Неужели ты меня не боишься?“ Я удивилась, потому что не ожидала ничего подобного, и ответила [не повышая голос, но более жестким тоном]: „Почему ты спрашиваешь, боишься меня сам?“ И он сел на место, после чего объяснил, что его курс лечения подходит к концу, он уже пытался вернуться в общество, но никто не нанимал его, потому что тот отпугивал потенциальных работодателей. Он не был по-настоящему зол. Скорее растерян».
Хотя природа психопатии по-прежнему остается предметом споров, в большинстве своем психологи склонны полагать, что среди ее проявлений, помимо всего прочего, отсутствие эмпатии или чувства вины, поверхностность эмоций, а также антисоциальное поведение: плохое отношение к людям, а в некоторых случаях и совершение противоправных действий.
Недавно ученые высказали предположение, что некоторые психопаты способны пытать и убивать людей потому, что должным образом не чувствуют эмоции: например, они не ощущают страха и не распознают его в других.
Нентьес проводит исследования на базе Амстердамского университета. Здесь, в Нидерландах, преступники с психическими расстройствами несут лишь частичную ответственность за свои преступления. Они могут сначала провести несколько лет в обычной тюрьме, а потом отправиться в охраняемый лечебный центр, а могут и сразу на лечение, избежав тюрьмы.
Нентьес решила исследовать преступников из лечебных центров и тюрем, чтобы понять, насколько сильны их расстройства (уделяя особое внимание различным аспектам психопатии), изучить их жизнь (воспитание и преступное поведение), а также измерить способность к интероцепции.
«При рассмотрении психопатии большое значение имеют эмоции, а точнее их отсутствие, — считает Нентьес. — Может быть, психопаты просто не воспринимают телесные сигналы?»
Во время беседы с заключенными она задавала вопросы с целью установить уровень эмпатии преступников и степень их сожаления о содеянном. «Некоторые были абсолютно честны и отвечали „Мне все равно“. Психопаты же говорили „Мне очень жаль“. Они умеют очень точно описывать чувства, говорить о сострадании и сочувствии по отношению к другим. Однако если посмотреть на преступления, которые они совершили…» Девушка умолкает, не закончив фразы.
«Согласно одному исследованию, преступники с психопатическими расстройствами могут описывать эмоции словами, но сами их испытывать не способны», — добавляет она.
Оценка способности человека фиксировать телесные сигналы — задача не из легких, поэтому чаще всего интероцептивную чувствительность измеряют на основе точности самостоятельного подсчета пульса. Один из тестов заключается в том, что участнику необходимо несколько раз посчитать количество ударов сердца за определенный период времени — 25 или 50 секунд. Около 10% хорошо считают удары, 5-10% — плохо, остальные справляются средне.
В рамках другого теста испытуемый слышит несколько звуковых сигналов, которые либо совпадают, либо не совпадают с ударами сердца. Задача — определить, совпадает или нет. С тестом хорошо справляются около 10%, а 80% совсем на это не способны.
Нентьес принесла все необходимое оборудование в комнату для допросов и измерила показатели 75 преступников. Она обнаружила четкую взаимосвязь: чем сильнее выражен антисоциальный аспект психопатического расстройства, тем хуже испытуемый справлялся с заданием. Это позволяет предположить, что психопаты хуже определяют сигналы тела, чувствуют меньше эмоций и потому испытывают меньше сочувствия к другим.
Преступников-психопатов иногда разделяют на «белых воротничков», которые совершают ненасильственные преступления — такие как мошенничество — и на склонных к насилию. В процессе общения с преступниками насильственного типа Нентьес удалось обнаружить отличие от «белых воротничков»: «Все дело в их воспитании. А точнее в его отсутствии. Эмоциональное, сексуальное, физическое насилие. Пренебрежение. Я слышала, как люди прямым текстом говорили, что эмоции им ни к чему. Их воспитывали в постоянном страхе».
В детстве Стивен страдал от родительского пренебрежения. Когда ему было 6 лет, его мать намеренно устроила пожар в их доме в Ноттингеме, несмотря на то, что она, Стивен, его младший брат и даже новорожденная сестра были внутри. К счастью, отец вернулся домой, вспомнив, что забыл взять обед.
Сейчас, говорит Стивен, он понимает, что мать страдала от послеродовой депрессии. Однако она не лечилась, «и я не знал ничего, кроме тревоги и страха». После поджога мать посадили в тюрьму. Отец работал металлургом, выходил и в дневные, и в ночные смены. «Наш сосед обратился в социальные службы. Папу обязали решить проблему, иначе нас заберут. Братьям и сестрам отца были не нужны маленькие засранцы вроде нас. Мы постоянно попадали в неприятности. Обносили магазины, чего только не делали. Прямая дорога в детский дом».
Все оставшееся детство Стивен провел в детдоме, лишь иногда навещая родной дом. Уже тогда он чувствовал только страх, гнев и замешательство. «Рождество, дни рождения, ни с того ни с сего люди в детдоме относятся ко мне хорошо… я к этому так и не привык, все время чувствовал себя неуютно. Внутри меня какая-то неразбериха из чувств, которые я не могу верно распознать или верно на них отреагировать».
«Причинами алекситимии считаются травмы и пренебрежение в раннем возрасте», — объясняет Джофф Бёрд. После проведения исследований близнецов обнаружена также и генетическая составляющая. Также алекситимию связывают с некоторыми типами повреждения мозга, в частности, с повреждением островковой доли: отдела мозга, получающего интероцептивные сигналы.
Как отмечает Ребекка Брюэр, тревога и страх, которые испытывает Стивен, — обычное явление для людей с недостаточной интероцепцией. Специалисты в области психиатрии и нейробиологии из Сассекского университета Хьюго Критчли и Сара Гарфинкел пытаются найти способы изменить процесс протекания интероцепции и подавить тревогу и страх.
Гарфинкел предложила трехэтапную модель определения способности к интероцепции, которая была хорошо принята специалистами в этой области. Первый этап — объективная оценка восприятия интероцептивных сигналов: например, насколько хорошо испытуемый справляется с подсчетом пульса. Второй этап — субъективная оценка: как испытуемый оценивает собственную способность воспринимать сигналы. И третий этап — насколько точно испытуемый оценил эту способность.
Третий этап важен, потому что различные исследования показали, что разница между тем, как человек оценивает, например, свою способность считать пульс, и тем, как хорошо он это делает на самом деле, может предсказать уровень тревожности. Член исследовательской группы из Сассекса Лиза Куадт проводит клинические испытания среди людей, страдающих аутизмом, с целью выяснить, снижается ли уровень тревожности при уменьшении этой разницы.
Для пилотного исследования Критчли, Гарфинкел и студентка-магистр Абигейл Макланахан набрали группу студентов. Им предстояло пройти шесть тренировочных сессий. В начале каждой они выполняли задание на подсчет пульса. Испытуемые сидели в покое с пульсоксиметром на указательных пальцах и говорили, сколько ударов насчитали. Затем Макланахан сообщала, насколько хорошо они справились, давая таким образом понять точность измерений.
После этого Макланахан дала студентам задание попрыгать несколько минут или быстро пройтись вверх по крутому холму за пределами здания — что угодно, лишь бы увеличить их сердечный ритм для более легкого подсчета. «Некоторые люди правда совсем не могут почувствовать свой пульс. Я тоже не могу», — объясняет Куадт. После этого они вернулись в лабораторию и снова провели тесты.
Это было просто пилотное исследование на усредненной выборке студентов. Но спустя три недели улучшилась не только точность измерения во всем спектре интероцепции, но и уровень тревожности испытуемых уменьшился примерно на десять процентов.
Для основного исследования добровольцы с расстройствами аутистического спектра выполнят те же задания, что и в пилотном, но один раз в начале и один раз в конце они сделают их внутри фМРТ-сканера. Это позволит команде исследователей измерить активность в островковой доле мозга, в которую поступают данные о сердечном ритме, и наблюдать, как эти изменения влияют на миндалевидные тела, которые сигнализируют об угрозах, и на префронтальную кору, которая определяет, настоящая ли это угроза и стоит ли вообще тревожиться. Как объясняет Критчли, в результате они надеются увидеть улучшение связи островковой доли с двумя этими областями. Более ранние исследования показали, что такие изменения связаны со снижением тревожности.
Тем временем в Оксфорде Джофф Бёрд решил проверить гипотезу о том, что существуют два разных типа алекситимии. Люди с первым типом не производят достаточное количество телесных сигналов, необходимое для переживания эмоции, — в таком случае метод обучения группы в Сассексе вряд ли принесет какую-то пользу. Люди с другим типом производят все виды телесных сигналов, но их мозг не обрабатывает их как положено, — этой группе, в которую входит и Стивен, метод может помочь.
Бёрд подчеркивает, что даже если люди с алекситимией испытывают затруднения в понимании эмоций, это не означает, что им наплевать на других людей. «В большинстве случаев люди, страдающие алекситимией, способны понять, что другой человек испытывает отрицательные эмоции, и это расстраивает их. Проблема в том, что им не удается понять, какое именно чувство испытывает другой человек и что они чувствуют сами. Поэтому они не могут ни помочь другому человеку, ни облегчить свое собственное расстройство. Я думаю, что это важное отличие алекситимии от психопатии».
Стивен утверждает, что для него это определенно так и есть, и техники для тренировки эмоций могли бы ему помочь: «У меня есть несколько книг про чувства и эмоции, и они никак не помогают, потому что недостаточно предметно объясняют то, что человек действительно чувствует, когда испытывает ту или иную эмоцию».
Способов вылечить алекситимию еще не существует, но благодаря психотерапии Стивен вновь обрел понимание себя и намерен двигаться вперед. Поначалу он надеялся, что это исправит абсолютно все: «Я думал, каждый день будет идеальным, прелестным… Я осознал, что этого не случится. У меня всегда будут проблемы и трудности».
Он получил ценный урок. Несмотря на то, что они с женой продолжают жить раздельно, они регулярно общаются, и теперь Стивен старается не отторгать ее обеспокоенность по поводу расстройства. «Пожалуй, теперь я лучше послушаю, чем сразу скажу “Нет”. Я подумаю: “Ты знаешь, как работают эмоции, а я — нет. Так что я прислушаюсь к тебе и либо возьму себе на вооружение, либо найду способ разобраться с этим”».
Он также подумывает начать работать с людьми, которые борются с наркотическими зависимостями, потому что хотел бы вернуться к работе в той сфере, где он мог бы приносить людям непосредственную пользу.
Теперь он хотя бы знает о своем диагнозе, и это сильно помогает. «На мой взгляд, это делает меня сильнее — теперь я знаю об этом, могу об этом читать. У меня есть возможность узнать больше и развить определенные приемы, которые помогут в борьбе с болезнью».
Здоровые люди тоже могли бы использовать такие приемы. Бёрд руководил исследованием, которое продемонстрировало, что люди, точнее измеряющие собственное сердцебиение, лучше распознают и эмоции других людей — а это необходимое условие эмпатии. Теперь Бёрд планирует провести новое исследование и выяснить, действительно ли развитие способности измерять собственный пульс связано с усилением эмпатии.
Те, кто хотят снизить количество стресса и тревоги в повседневной жизни, но не имеют возможности или желания избавиться от источников стресса, могут попробовать сконцентрироваться на ощущении телесных сигналов. Регулярные физические нагрузки помогут заглушить те телесные сигналы (например, от сердца и кровообращения), которые мозг связывает с опасностью, — следовательно может снизиться и тревожность.
Знание того, что сигналы от нашего тела лежат в основе ощущения эмоций, может сильно помочь каждому из нас. Вызывает интересное чувство, не правда ли?
Оригинал: Mosaic Science.
Автор: Эмма Янг.
Переводили: Влада Ольшанская, Дина Некрасова, Мария Елистратова, Екатерина Берёзко.
Редактировали: Слава Солнцева и Илья Силаев.
